Книга Хозяйка заброшенной академии драконов, страница 66 – Касия Рин

Кэрон подбирает письмо. Его пальцы сминают бумагу.

— Ультиматум, — произносит он это слово с таким ледяным презрением, что воздух в комнате кажется мёрзлым. — Они предлагают мне запереть свою невесту в башне, как сумасшедшую или преступницу, чтобы их испуганные, трусливые отпрыски могли спокойно учиться. Великолепно. Такие защитники будут стоять на страже стен нашего королевства?

Он смотрит на меня, и в его глазах уже нет той теплой гордости, что была вчера. Там снова бездна.

— Что мы будем делать? — спрашиваю я, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Сейчас я окончательно понимаю, что сама с этим точно не справлюсь.

Мы выиграли вчерашний бой, но сегодня проигрываем войну. Общественное мнение, эта гидра, повернулось против нас окончательно.

— Мы? — он медленно расправляет плечи. — Мы ничего не будем делать. Я буду действовать.

Он подходит к камину и швыряет в огонь сначала пачку писем, а затем и злополучный номер «Вестника». Пламя с жадностью лижется о бумагу, пожирая трусливые слова.

— Этих писем не было. Этой газеты не было. Ты ничего не видела и не слышала, — его голос не терпит возражений. — Твоя задача сейчас продолжать готовить академию к открытию. Составлять расписания. Закупать ингредиенты. Жить так, как будто этот помёт тебя не касается.

— Но как? Они все отвернулись! Они верят ему!

— Они верят страху. А я сейчас займусь тем, что вселю страх в того, кто его породил.

Я начинаю с самого простого и осязаемого, а именно, с инвентаризации.

Вооружившись толстой учетной книгой и самонаполняющимся пером, я обхожу каждую аудиторию, каждый коридор, каждый чулан. Я пересчитываю магические плиты, проверяю кристаллы очищения на предмет сколов, составляю списки недостающих реактивов для лабораторий. Мои пальцы пачкаются в пыли на забытых полках, я чинила заевшие замки на шкафах с учебными пособиями простым бытовым заклинанием, которому научилась у одной из служанок.

Это монотонная, почти медитативная работа. Она не требует думать о Феликсе, о письмах, о ненависти. Только цифры. Только факты. Каждый поставленный галочкой пункт словно кирпичик в стене, отгораживающей меня от хаоса.

Но Феликс не дремлет. Его атаки становятся тоньше, изощреннее. Если нельзя доказать использование темной магии, можно создать ее иллюзию.

Как-то раз, проверяя запасы в кладовой для зельеварения, я натыкаюсь на странный ящик. В нем, аккуратно завернутые в черный шелк, лежат несколько предметов.

Высушенная лапка лягушки, овершенно безобидная в большинстве рецептов, но отвратительно выглядящая. Пучок волос странного пепельного оттенка, явно не человеческих. И маленькая, грубо сработанная кукла из воска без каких-либо опознавательных знаков.

Никакой магии от них не исходит, это просто реквизит, рассчитанный на того, кто его случайно найдет.

Холодная ярость заставляет мои руки действовать без дрожи. Я беру ящик, выношу его во внутренний двор и перед парой пораженных садовников, занимающихся подрезкой магических роз, бросаю всю эту чепуху в печь для сжигания мусора. Пламя жадно лижет воск и шелк.

— Мусор, — громко и четко говорю я, обращаясь больше к воображаемым слухам, чем к садовникам. — Кто-то плохо убирался.

В другой раз Лиана приносит мне с рынка слух, что по городу ходит какая-то женщина, которая клянется, будто я приходила к ней в лавку за компонентами для любовного зелья незадолго до знакомства с принцем.