Книга Меч тени и обмана, страница 68 – Люсинда Дарк

— Если мы прикажем тебе не делать этого? — Яркие золотистые глаза останавливаются на мне. Теос выглядит так, словно проглотил лимон целиком, и чертов фрукт раскрылся в его кишечнике, обдав внутренности своей кислотой.

Я улыбаюсь в ответ. — Конечно. — Я киваю. — Я понимаю, что для такой Терры, как я, было бы позором бросать вызов своим хозяивам — Смертным Богам. С моей стороны было невнимательно и самонадеянно вмешиваться. Я прошу у вас прощения.

У всех вокруг поднимаются брови. Выражение лица Каликса сменяется абсолютным ликованием. — Ты считаешь себя достойной соперницей? — он спрашивает. — Так уверена, что победишь?

Я моргаю, изображая невинность. — Хозяин, с моей стороны было бы неуважением не рассмотреть все варианты. Хотя я действительно говорю, что у вас троих гораздо больше шансов, чем у меня, выиграть эту игру, поскольку вы ее создатели, было бы верхом высокомерия предполагать, что у кого-либо, Смертного Бога или любого другого смертного, есть абсолютно нулевые шансы на победу. — Словно танцуя на гребаном канате, я вглядываюсь в их лица, ожидая ответа. Лицо Руэна — сплошная тень. На лбу Теоса пульсирует предательская судорога. — Я бы не хотела вступать на эту территорию, если заключать пари со смертными слишком рискованно, — заканчиваю я притворно вежливым тоном.

Три пары глаз, одни золотые, другие зеленые и одни голубые, останавливаются на мне. Требуется немалое усилие, чтобы не ухмыльнуться. Честно говоря, я не знаю, как мне удается сдерживаться. Регис всегда предупреждал меня, что из-за моего рта у меня когда-нибудь будут неприятности. Этот день может настать именно сегодня.

Однако, очевидно, использовать их гордость Богов, оказалось идеальным инструментом. — Тогда ладно, — рычит Теос. — Пусть маленькая Терра сыграет. Возможно, когда она проиграет, мы сможем позаимствовать пару Терр у других, чтобы прибирались в наших комнатах. Будет гораздо забавнее наблюдать за тем, как эта сломается.

— И этого достаточно, чтобы я мог делать все, что мне заблагорассудится? — Спрашивает Каликс, в его тоне ясно слышится волнение, когда уголки его губ приподнимаются еще выше. Будь я действительно смертной, страх, без сомнения, пробежал бы по мне. Эта его улыбка выбивает из колеи. То, что нравится другим, без сомнения, мало влияет на него, и что-то подсказывает мне, что гротеск — это то, что ему нравится. В конце концов, это хорошо, что у смертных есть рефлексы «дерись или беги». Прямо сейчас эта половина меня кричит, чтобы я бежала.

Как бы сильно я не хотела игнорировать это, я это делаю. Теперь выхода нет. Я уже прошла точку невозврата. Они, должно быть, уже почувствовали во мне перемену. Я сопротивляюсь желанию обхватить ладонью затылок, где под кожей застрял осколок серы. Местечко там покалывает, словно в ответ на мои мысли, скорее всего, это иллюзия. Всякий раз, когда я думаю об этом, мне кажется, что камень оживает, становясь словно существом, скрывающим меня от всех посторонних глаз, настолько же сильно, насколько это привязывает меня к одному конкретному человеку. Еще одна причина, по которой Офелия навязала мне это он не просто приглушает Божественную силу, но и скрывает её от тех, кто смог бы разглядеть во мне нечто большее.

— В пределах разумного, — рявкает Руэн, прежде чем Теос успевает ответить, отрывая меня от моих внутренних мыслей. — Никаких убийств.