Книга Кровь богов и монстров, страница 126 – Люсинда Дарк

Жар пронизывает меня, окрашивая грудь в легкий оттенок розового. Моя голова мотается взад-вперед, и я борюсь с иллюзией пут, в которые он меня заключил. Как только эти чертовы штуки исчезнут, я собираюсь обхватить его руками за горло, вогнать его член в себя и скакать на нем, пока не достигну вершины блаженства.

Руэн отпускает мой клитор, а затем проводит зубами вниз по мягкой внутренней поверхности моего бедра, а затем вверх по другому. — Перестань бороться со мной.

— Я не покорная, — говорю я ему сквозь стиснутые зубы. — Если бы ты не хотел, чтобы я сопротивлялась, то был бы подо мной, а не наоборот.

Его темноволосая голова приподнимается, и его взгляд скользит по моему телу, по ложбинке между бедрами и животом, между набухшими грудями. — Ты можешь не быть покорной для других, — признает он, делая паузу, прежде чем продолжить, — но ты будешь покорной для меня.

Сухой смех, вырывающийся из моего горла, совсем не забавляет. Это вызов. — Нет, я не буду.

Когда Руэн наклоняет голову набок, это происходит с той же кошачьей грацией, как у пантеры, каким я считала его раньше. Один палец скользит между моих складочек и щелкает по клитору, заставляя мое тело выгнуться в ответ. — Будешь, — повторяет он, — и ты сделаешь это.

Небольшие всплески силы пронзают меня. Мое естество сжимается от вызова в его тоне, и моя грудь набухает в предвкушении. На несколько долгих, захватывающих дух мгновений мы двое вот так связаны друг с другом. Никто из нас не разговаривает, мы оба хотим, нуждаемся, жаждем большего, чем готов дать другой.

Возможно, это была не такая уж хорошая идея. Доводить самого ледяного из Даркхейвенов до предела было рискованно. Теперь пути назад нет.

— Я должен был догадаться, что ты доведешь меня до края, — почти рассеянно бормочет Руэн, нарушая тишину, двигаясь вверх по моему телу, а затем берет зубами затвердевший сосок.

Я задыхаюсь от удовольствия, а затем от боли, когда он прикусывает меня. Мои руки сжимаются в кулаки, когда я страстно желаю вцепиться ему в затылок. Мои зубы сжимаются, пока он переключается на другую грудь и снова выполняет то же действие, увлажняя соски, которые он проигнорировал, когда дразнил мою сердцевину.

В подростковом возрасте, когда я общалась со многими другими членами Преступного Мира — точнее, с несколькими женщинами — я слушала их истории о любовниках и партнерах по постели. Разговоры о любви всегда сбивали меня с толку, поскольку, казалось, приравнивались к ощущению бабочек в животе и странному головокружению, которое овладевает разумом девушки.

Мой разум наполнен ни тем, ни другим, а вместо этого жестокими когтями, которые скребут по моим органам, требуя удовлетворения. Моя киска сжимается с плотской настойчивостью.

Руэн замирает и откидывает голову назад, его глаза закрываются, и он стонет. — Я, блядь, чувствую твой запах. — Это признание вырывается из его горла так, как будто слова волочатся по острым камням. Его голос ниже, чем когда-либо, хрипловатый, каким может быть только мужчина, потерявшийся в дымке похоти.

Он открывает глаза и смотрит на меня.

— Поцелуй меня, — рычу я, отдавая ему собственный приказ.

Словно охваченный внезапной потребностью, он продвигается дальше, пока наши рты не оказываются всего в нескольких дюймах друг от друга. Когда его губы касаются моих, на них — вкус меня самой. В наказание я впиваюсь зубами в его нижнюю губу — достаточно сильно, чтобы хлынула кровь и из его груди вырвался грубый мужской стон. Мы — сплетение зубов и языков. Сталкивающийся шторм двух всепоглощающих воль, ни одна из которых не склоняется ни перед чем, кроме другой. Восторг захлестывает меня, когда Руэн боготворит мою кожу с тем тонким вниманием к деталям, которое присуще только ему.