Книга Кровь богов и монстров, страница 173 – Люсинда Дарк

Во взгляде Руэна вспыхивает опасный огонек, который напоминает мне о Каликсе. — Ты пришла ко мне, Кайра, — заявляет он. — Ты потребовала, чтобы я раскрыл свою душу и раскрыл все свои грязные маленькие секретики, или ты забыла?

Горячая плоть на плоти. Открытые рты. Языки. Губы. Зубы. Стоны, доносящиеся из темной спальни, освещенной окном и пахнущей пергаментом и чернилами.

Нет, я ни черта не забыла.

— Скажи. Это. — Я выдавливаю слова, злясь на то, что чувствую себя такой чертовски уязвимой.

Руэн подходит ближе. Я отказываюсь двигаться, и когда он делает второй, а затем третий шаг, не останавливаясь, пока наши груди почти не соприкасаются, мои легкие сжимаются, вдыхая его запах, как будто я нуждаюсь в дополнительном напоминании о том, каково быть так близко к нему. Мне не нужно напоминание — это уже запечатлелось в моей памяти.

— Ты не хуже меня знаешь, что любая силы требует жертв. — Пока он говорит, мой взгляд прикован к его горлу. — Мы вчетвером заключили сделку с Богом, который может предать нас так же легко, как и спасти. — Кэдмон.

Мои ресницы взлетают вверх. — И? — Я подталкиваю ему.

— Неужели ты настолько слепа, что не видишь, что Теос тянется к тебе, потому что думает, что нашел женщину, которой насрать, кто он такой?

— Это не так.

— Значит, ты настолько бессердечна, что отвергнешь его — отвергнешь всех нас, потому что не хочешь иметь дело с идеей отношений. — Когда Руэн говорит, он использует тот же тон, который был у меня раньше, когда он произносил последнее слово.

Я опускаю руки по бокам, облизываю губы кончиком языка и делаю вдох, прежде чем медленно выпустить его еще раз.

— Сколько Смертных Богов умерло на твоих глазах в Академии? — Я спрашиваю.

Голова Руэна запрокидывается. — Причем здесь…

— Отвечай на вопрос.

Его губы приоткрываются, и через мгновение он отвечает. — Десятки, как минимум.

— И о скольких из них вы так или иначе заботились?

Последовавшее молчание — достаточный ответ. Я киваю. — Вот почему я избегаю этого, — честно говорю я ему. — Вы правы — мы попали в ловушку этой сделки, за неимением лучшего слова — с Кэдмоном. Он может решить, что мы не то, что ему нужно, чтобы воплотить в жизнь будущее, о котором он мечтает. Он может предать нас Совету Богов. Он может убить нас всех.

— Кайра…

Я поднимаю руку, останавливая его. — Vincere aut mori.

Его глаза темнеют от замешательства. — Что…

— На древнем языке это означает «победа или смерть», — отвечаю я на его незаконченный вопрос. — Мы ничего не выиграли, и смерть витает над каждым из нас. То, что я хочу защитить себя, Руэн, не делает меня трусихой.

— Да, делает. — Его аргумент быстр. — Неопределённость жизни — это повод брать от неё всё, что она даёт, обеими руками, а не бежать прочь, боясь быть раненой.

Моя грудь будто сжимается. Я опускаю взгляд — кажется, она цела. Но это не так. Это не так. — Я не могу. — Я не могу.

Пропитанный кровью снег. Бандиты в черных плащах. Дом в огне. Старые воспоминания вгрызаются в мои мысли, словно шрамы, отпечатанные на костях.

Каждый может умереть. Каждый может уйти. Никому не доверяй.

Даже Регис научил меня этому в Преступном Мире. Регис, который в конце концов предал меня. Регис, который теперь может умереть — еще одна потеря на моей совести.

Когда Руэн протягивает ко мне руку, я отхожу за пределы досягаемости. — Мне жаль, что я причинила боль Теосу, — говорю я. — Но я никогда не пожалею о том, что защитила то, что осталось от моего сердца.