Книга Кровь богов и монстров, страница 62 – Люсинда Дарк

Я закрываю глаза, отгораживаясь от комнаты и трех мужчин, наблюдающих за мной. Один вдох. Два. Три. Я просто стою там несколько мгновений, наслаждаясь ощущением контроля над своим собственным источником воздуха. Я понимаю, что мои конечности дрожат, когда открываю глаза и смотрю на листок бумаги, все еще зажатый в кулаке.

— Офелия, Карсел и Регис покидают Ривьер, — говорю я. — Они направляются в Нису.

— Из-за работы? — Спрашивает Теос.

Я качаю головой. — Я не знаю. — И теперь, когда отправленная мне информация была скомпрометирована, потому что Офелия наверняка ожидает, что все, что они мне скажут, дойдет до этих троих и Кэдмона, я сомневаюсь, что они ответят, если я отправлю ответное сообщение с вопросом.

Я подхожу к камину, угли потухшего огня едва освещают его, когда воздух колышет золу и единственное полено внутри, наполовину сгоревшее и покрытое пеплом. Не дожидаясь, пока кто-нибудь из них попросит показать пергамент, я рву бумагу на крошечные кусочки и разбрасываю их по остаткам костра.

Моя голова яростно раскалывается, тупая боль поселяется в задней части черепа и распространяется наружу, как будто маленькие пальчики хватаются за любую область моего разума, до которой могут дотянуться. Я покачиваюсь на ногах, и птица на моем плече хлопает крыльями, едва уловимое дуновение ветра касается моего горла, когда она взлетает и уносится прочь. Вдалеке я слышу, как снова открывается оконная защелка и шелест крыльев становится все дальше и дальше.

Склоняясь над очагом, я кладу руки на камни, окружающие врезку в стене, и делаю глубокий вдох. — И что теперь? — Мне удается спросить.

Мой вопрос встречает тишина, и мои губы кривятся от раздражения. Я размышляю о том, хватит ли у меня сил встретиться с ними лицом к лицу, когда я наконец получу ответ.

— Ты остаешься здесь, — заявляет Руэн. — Кэдмон сообщит о решении Богов, и тогда…

— Боги решили принять меня здесь как одну из числа Смертных Богов, — говорю я, прерывая его, поскольку пульсация в моей голове усиливается.

— Что? — Рявкает Теос. — Они приняли тебя без наказания?

Я поворачиваю голову в его сторону, не двигая остальным телом, и посылаю ему злобный взгляд. — Как ты думаешь, они позволили бы мне выйти из той комнаты, если бы намеревались наказать меня?

Он моргает, как будто пораженный вопросом, и выражение его лица искажается — отчасти от того, что я предполагаю, является огорчением, отчасти от смятения. — Нет, — говорит он через некоторое время. — Думаю, что нет.

— Значит, ничего не меняется, — говорит Каликс, напоминая мне о своем присутствии, когда отходит от окна и подходит ближе. Не желая оставаться к нему спиной, я отпускаю камень и поворачиваюсь к нему лицом, опираясь на край камина. — Ты останешься здесь и будешь посещаешь занятия с нами.

Я не должна удивляться, что он знает. Помимо того, что значит быть принятым в Академию в качестве Смертного Бога, без сомнения, его маленький фамильяр все слышал и передал своему хозяину. Я снова смотрю в эти зеленые, как лес, глаза, которые сейчас изучают меня.

— Ты бледная.

Я морщусь и признаюсь: — У меня болит голова.

Теос поворачивается к двери. — Я схожу за Мейрин.

Я тянусь к нему, намереваясь остановить, но он уходит прежде, чем я успеваю вымолвить еще хоть слово — дверь за ним бесшумно закрывается. Черт.