Книга Кровь богов и монстров, страница 60 – Люсинда Дарк

— Раз уж отец девочки мертв, — заявляет Македония, привлекая к себе все внимание Богов, — он не может быть наказан за ее существование. Что касается матери девочки — мы проведем церемонию, чтобы выяснить ее родословную, а затем, кем бы она ни была, мы вызовем ее сюда, и она будет наказана. — Она переводит взгляд на Трифона. — Это решение приемлемо, мой Царь?

Трифон оглядывается на нее, прежде чем снова переводит темные глаза на меня. Я замираю, лед покрывает мои кости, удерживая меня на месте, когда его сила накатывает на меня во второй раз, тяжелая и… немного любопытная, я думаю. Я моргаю от этого. Да, я понимаю это мгновение спустя. Сила, которая исходит от мужчины, сидящего в центре Совета, угнетает меня, но в то же время вызывает любопытство. Эта тяжесть намеренна, как я подозревала ранее? Или это просто естественная тяжесть для его силы, как у Долоса?

— Да, — наконец произносит Царь Богов после долгого напряженного молчания.

Но даже тогда я не могу выдохнуть. Он всё ещё держит меня, словно в подвешенном состоянии. Только когда ладонь Данаи опускается на его руку и он поворачивается к ней, я чувствую, как воздух возвращается в мои лёгкие.

— Она будет внесена в наши записи как Смертная Богиня, пока мы ждем даты церемонии, — заявляет Данаи. Ее рука покидает руку Трифона, и ее взгляд перемещается в конец помоста. — А до тех пор, Кэдмон, я бы попросила, чтобы ты взял на себя заботу о ней. Ее нужно будет ввести в курс дела по урокам и тому подобному.

— Я буду посещать занятия? — Я выпаливаю этот вопрос, прежде чем успеваю его обдумать.

Все шесть пар глаз Совета Богов устремлены на меня. Я поджимаю губы. Первой заговаривает Гигея. — Да, конечно, — говорит она. — Ты Смертная Богиня, дитя. Не человек. Тебе следует оказывать такое же уважение.

Уважение? Я провожу языком по верхним зубам, чтобы отвлечься от едкого раздражения, вызванного этим комментарием. Смертных Богов не уважают — по крайней мере, эти ложные Боги.

— Кайра будет подготовлена к церемонии, — заявляет Кэдмон, заверяя остальных. — И обо всем остальном мы позаботимся.

Трифон кивает, но следующей заговаривает Данаи. — Мы проведем церемонию в ночь после второго Равноденствия. Скоро придет весна.

Губы Кэдмона поджимаются, но он не возражает. Он просто склоняет к ней голову, что, как я полагаю, является одновременно признанием ее слов и согласием.

Я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, но как только я делаю шаг назад, не уверенная, должна ли я поклониться первой или просто уйти, Трифон выпрямляется на своем стуле. — Кайра? — Он произносит мое имя, и его брови хмурятся над раскосыми щелочками глаз. — Это твое имя?

Нахмурившись, я киваю. — Да, Ваше Величество.

Лицо Данаи рядом с ним бледнеет. — Это твой отец выбрал тебе имя? — спрашивает она, вопрос срывается с ее губ, скорее требование, чем вопрос.

— Я… я не знаю, — честно отвечаю я. — Он никогда не говорил.

Искрящийся фиолетовый цвет ее глаз темнеет, а затем она поворачивается к мужу. — Понятно. — Ее голос понижается. — Спасибо тебе, дитя. Ты можешь идти.

Я не колеблюсь и не утруждаю себя вопросом, почему мое имя кажется им таким неприятным. Я просто неловко делаю реверанс, поворачиваюсь и выхожу из комнаты, всю дорогу чувствуя, как острые взгляды Совета Богов прожигают мне спину.