Книга Кровь богов и монстров, страница 58 – Люсинда Дарк

— Маловероятно, — громыхает Трифон, прерывая ее, — но не невозможно.

Рука Данаи соскальзывает с меня, когда я выпрямляюсь. Как бы сильно мне ни хотелось задрать юбки и посмотреть, там ли еще рана, я этого не сделаю. Вместо этого я поднимаю голову, заставляя себя преодолеть дрожь от страха.

— Меня и раньше ранили, — говорю я. — Я никогда не чувствовала… этого. — Я показываю на свои ноги.

Я решаю, что это должно быть из-за удаление серы. До этого я, конечно, исцелялась быстрее, чем обычный человек, но никогда не испытывала такого странного ощущения огня, лижущего мою плоть. Прошло всего несколько минут с тех пор, как я поранилась, и все же боль уже полностью прошла. Оставшаяся влага на моих икрах, скорее всего, кровь из уже закрытых ран.

Трифон тихонько хмыкает и жестом просит Данаю вернуться к нему. Она вздыхает и осторожно отпускает меня, делая паузу, чтобы посмотреть, не дрогну ли я снова. Когда я этого не делаю, она возвращается к помосту и поднимается по боковым ступеням, пока не обходит стол и не садится на свое место рядом с Царем Богов.

Мое сердце учащенно бьется в груди, пока я жду, когда кто-нибудь из них заговорит снова. К счастью, мне не пришлось долго ждать.

— Как ты сказал, нашёл её, Кэдмон? — спрашивает мужчина на противоположном конце, его золотые глаза внимательно изучают меня.

— Она уже несколько месяцев числится Террой в Академии, — отвечает Каэдмон с холодной интонацией. — Служа у твоих сыновей, собственно говоря, Азаи..

Меня охватывает шок. Азаи. Этот мужчина — Азаи, Бог Силы и Мужественности, и он отец Даркхейвенов. Мои глаза останавливаются на его лице и изучают его черты с новой интенсивностью. Узнавание, вспыхнувшее во мне, теперь захватывает целиком. Его глаза — такие же золотые, как у Теоса. Чётко очерченная линия челюсти — словно у Руэна, а форма губ и носа… всё это — Каликс.

Во имя Богов… как я раньше этого не заметила?

Азаи заливисто смеется, но это звучит совсем не так, как смех любого из его сыновей. Опять же, сейчас я не могу вспомнить, слышала ли я когда-нибудь смех Руэна. Этот мужчина — часть причины этого? Азаи снова обращает на меня свои горящие закатом глаза, оценивая. — Ты говоришь, она была слугой моих сыновей несколько месяцев? — Он смотрит на меня. — Возможно, то, что она прожила так долго, является истинным свидетельством ее наследия.

Подтекст заставляет меня прищурить на него взгляд, но я сжимаю губы.

Следующей заговаривает женщина рядом с Азаем. — Это уникальная ситуация, Трифон, — комментирует она легким и воздушным тоном, почти слишком мягким для моего слуха. Тем не менее, это звучит в моей голове всеми колокольчиками идеальной симфонии. Мурашки осознания пробегают по моему позвоночнику. Ее голос из тех, что заставили бы корабли врезаться прямо в скалы только ради шанса приблизиться к его носителю. Я ловлю себя на том, что невольно раскачиваюсь, и этот звук звенит у меня в ушах, как ветряные колокольчики, которые женщины ставят в своих садах. Музыка природы пронизывает мои чувства, как нежная ласка.

— Это мягко сказано, Македония, — фыркает Азаи.

Игнорируя его, Македония — Богиня с мягким голосом — обращает свой медовый взор на меня. — Расскажи нам о своем прошлом, дитя, — приказывает она. — Кто твои родители?

— Я… — Мой взгляд ненадолго останавливается на Кэдмоне. Он кивает, предлагая мне продолжать, и я делаю глубокий вдох. — Я сирота, — признаюсь я, проглатывая слова, даже когда в моем сознании всплывает лицо моего отца.