Книга Прибежище из серы и тьмы, страница 128 – Люсинда Дарк

Несмотря на каменные стены и потолок, которые придают ему сходство с пещерой, в этом месте теплее, чем в любом другом в Ортусе, которое я видела. Густо-зеленый плющ вьется по одной стороне комнаты, а по другой стекает вода. В высоких бронзовых подсвечниках стоят свечи, которые освещают то, чего нет в мансардных окнах наверху. Это прекрасно.

— Я не хотела забирать тебя вот так, — бормочет Македония, и ее голос разносится по большому пространству.

Мои босые ступни касаются мягкой земли, и ее тепло разливается по моим ногам до самых костей. Когда в последний раз я действительно чувствовала, что прикасаюсь к чему-то живому? Весь Ортус — холодный камень и ледяная опасность. Однако это место, эта комната — все, по чему я скучала.

— Забрала меня? — Я повторяю слова Македонии, не скрывая вопроса в своем тоне.

Плечи Македонии вздымаются и опускаются со вздохом. Она ставит лейку на стол, также уставленный различными растениями, цветами в горшках и пучками сорняков, растущих из пола и обвивающихся вокруг ножек стола. Поворачиваясь ко мне, Македония бесшумно скользит по полу, пока не оказывается в изножье кровати. Наши взгляды встречаются.

— Теперь ты меня слышишь, Нептис?

Вопрос, произнесенный ее голосом, исходит не из ее губ, которые остаются сжатыми и неподвижными, а в моей голове.

Мои глаза расширяются.

— Да, — говорит она, прежде чем я успеваю ответить. — Я могу говорить с тобой таким образом, но не волнуйся. Я не могу заглянуть в твой разум и мысли. Это дар, которым обладают многие Боги, как и был бы у наших детей, — ее глаза разрывают контакт и смотрят в пол, — если бы мы не позволили Трифону украсть их.

— Ты говорила со мной на арене, — говорю я.

Македония снова поднимает голову и улыбается. — Да, — говорит она, на этот раз вслух. — Вместе с твоей другой Авией.

— Моей что?

Полные губы Македонии приоткрываются в тихом смехе. Протянув руку, она прикрывает рот, а ее плечи вздрагивают от веселья. Я жду, наблюдая за ней, одновременно любопытствуя и сбитая с толку, почему я не чувствую опасности здесь — наедине с кем-то из Совета Богов. Я знаю, что должна.

Когда Богиня успокаивается, ее рука снова опускается. — Мне еще многое нужно сказать тебе, Нептис, — говорит она, прежде чем протянуть руку и жестом предложить мне встать. — Пойдем.

Оставшись практически без выбора, я встаю с кровати и иду следом за Македонией, которая ведет меня дальше в свои покои — и я предполагаю, что это именно то место. Должно быть, это личная комната одного из Богов. Это не похоже на тюрьму, и, без сомнения, Боги, которым пришлось остаться на этом острове для своих церемоний, хотят, чтобы им напомнили об их награде за эту войну — свободе, жизни и их правлении над всем Анатолем.

За поворотом, еще кипарисов, открывается небольшой альков с большим окном. Стекло в нём толстое и прочное — должно быть, таким его сделали, чтобы выдерживать напор воды снаружи. И хотя на первый взгляд оно могло бы показаться неплохим путём к побегу, ясно, что это недостижимая цель — за рамой разбиваются океанские волны. Нижняя половина окна, от пола и примерно на два фута вверх, покрыта водорослями, а выше — только вода. Когда она колышется и течёт, в самом верху, прямо под потолком, на мгновения открывается небо, но в остальном это всего лишь окно в великий океан под поверхностью волн.