Книга Прибежище из серы и тьмы, страница 130 – Люсинда Дарк

Качая головой, я снова сажусь вперед, кладя оба локтя на край стола. — Ты все время повторяешь это слово «Авиа» что оно означает? Кто ты для меня? Откуда ты знаешь моего отца? Мою мать?

Македония задумчиво размешивает ложечкой кусочек сахара в своем напитке, переводя взгляд с моего лица на забытые пирожные на столе, а затем на окно с видом на океан. Еще долго после того, как сахар растворится, она продолжает помешивать.

— Пятьдесят лет назад я была очень похожа на твою мать, — начинает она. — Я встретила кое-кого и знала, что любовь к нему не принесет мне ничего, кроме боли. — Я прослеживаю за ее взглядом, гадая, видит ли она что-то по ту сторону окна, чего я не вижу. Маленькая рыбка с мерцающей чешуей проносится мимо стекла, едва не врезаясь в него из-за своей скорости во время плавания.

— Но я все равно полюбила его. — Эти слова — признание. — Вместе мы с ним создали прекрасную жизнь. Я пыталась сохранить его в секрете, но одна особенность в моей собственной силе заключается в том, что Знание — это одновременно и мой дар, и мое проклятие. Я узнаю, когда кому-то становятся известны мои секреты. Как и у Кэдмона, у меня тоже есть Знание, хотя и немного отличающееся от его. Моя сила сообщает мне, когда было обнаружено знание, относящееся ко мне, — заклинание, которое я наложила на себя, когда была намного моложе, и оно хорошо работает в этом мире.

— Любая тайна, которую я храню, когда становится открыта, превращается в Знание. И однажды моя была раскрыта без моего позволения. Я понимала: если не расскажу о нём раньше, чем об этом узнает Трифон, меня либо заключат под стражу, либо казнят. Артур и я приняли решение вместе. Он возьмёт на себя ответственность за существование нашего сына. Скажет, что солгал мне, утверждая, будто Хенрик умер, и что растил его вне Академий без моего ведома.

Чем дальше она говорит, тем быстрее вращается ложечка в её руке, но когда она произносит последние слова — движение прекращается. Её рука опускается, и чашка остаётся нетронутой на столе.

— Артур был убит, когда Хенрику было три года, — говорит Македония. Ее взгляд все еще прикован к окну с видом на океан, но на этот раз, я знаю, она видит что-то совершенно другое. Прошлое, к которому я не имею отношения. — Он был слишком мал, чтобы по-настоящему запомнить человека, благодаря которому появился на свет, когда он рос в Академии, я наблюдала, как он становится все больше и больше похож на него.

— Хенрик был твоим сыном.

Она кивает. — Он был всем, что у меня осталось от Артура, и он был тем, ради кого Артур пожертвовал своей жизнью. — Ее глаза блестят от слез. — Я ожидала, что он обидится на меня, что он возненавидит меня за смерть своего отца, но когда я пришла к нему на его выпускном из Академии и сказала ему, кто я такая, все, что он сделал, это поблагодарил меня. — Одинокая слеза скатывается каскадом по округлому изгибу ее щеки. Она не пытается стереть ее, вместо этого просто позволяет ей течь своим чередом.

— Он поблагодарил меня за то, что я привела его в этот мир, потому что он сказал, что тоже нашел кое-кого. — Македония глухо смеется. — На самом деле, преподавателя в Академии. Богиню.

Преподаватель в Академии. На ум приходит образ кабинета Кэдмона. Огромное окно за его столом с женщиной с серебристыми волосами и черными тенями. Насколько я понимаю, это был ее кабинет, когда она там преподавала.