Книга Прибежище из серы и тьмы, страница 160 – Люсинда Дарк

Боги — особенно Трифон — играют в эту игру гораздо дольше. Он продумал каждую деталь, использовал тех, кого счёл нужным, и избавлялся от них по своему желанию. Протягивая руку, я провожу подушечкой большого пальца взад-вперед по нижней губе, размышляя.

— Что… — Я колеблюсь, слова застревают у меня в горле, но теперь, когда мысль обрела голос, остановить ее невозможно. Я чувствую на себе их взгляды, хотя не могу сосредоточиться на них, могу смотреть только на изножье кровати и завитушки, вырезанные на деревянной раме. — Что, если я пойду к Трифону и расскажу ему правду?

Когда не раздается немедленного взрыва проклятий и сердитых звуков, я поднимаю глаза и обнаруживаю, что все трое братьев Даркхейвенов смотрят на меня в ожидании.

— Трифон не может знать того, что знаем мы, — говорю я, опуская руки по швам, когда мой голос набирает силу. — Нет, если только Данаи, Македония или Кэдмон не предали нас.

— Если бы они предали нас, тогда мы были бы мертвы, — соглашается Теос, кивая.

— И что ты бы сделала, приблизившись к нему? — Спрашивает Руэн, его лицо напряжено, рука вцепилась в подушку так, что костяшки побелели.

— Македония кое-что мне рассказала, — признаю я, снова отворачиваясь от них и переводя взгляд на изножье кровати. — Она сказала, что Ариадна была одной из немногих, кто мог встретиться с Трифоном лицом к лицу и бросить ему вызов. Все остальные, кто выступал против него на протяжении веков, исчезали, но не она.

— Она его дочь, — говорит Руэн, — было бы разумно, если бы у нее было больше защиты от его гнева.

Этого недостаточно, учитывая, что она гниет в тайной темнице под великой горой из серы на острове Ортус.

— Очевидно, что отношения между Данаи и Трифоном натянутые, — говорю я. — Вероятно, из-за моей матери. — Я сглатываю, ощущая вкус пепла на языке. — Что, если… Я предложу занять ее место?

— Занять ее место? — Теос подходит ко мне и хватает за руку, поворачивая лицом к себе. — Что ты предлагаешь, Деа? — Его золотые брови хмурятся, а губы поджимаются от напряжения.

— Это было бы не по-настоящему, — уверяю я его, протягивая руку и накрывая его ладонь своей. — Но если он подумает, что может получит от меня ту любовь, которую хотел бы от своей дочери…

— Кэдмон планирует использовать тебя, чтобы убить его, — говорит Руэн. — Это не…

— Конечно же, он этого не знает, — настаиваю я, отстраняясь от Теоса, чтобы подойти к краю кровати. Мои пальцы цепляются за резное дерево и обвиваются вокруг верхней части, когда я наклоняюсь к раме. — Он не знает меня — кто я. На что я была бы готова пойти, или то, чего я бы не стала делать. Если мы предположим, что Трифон не так хорошо осведомлен о моем прошлом — о секретах, которые Македония, Данаи, Кэдмон и даже моя мать скрывали от него, — тогда это объясняет, почему он до сих пор не пытался убить меня. Это объясняет, почему он привел нас сюда, чтобы лишить всех Смертных Богов их магии.

— Божественности, — почти рассеянно поправляет Теос.

Я машу ему рукой. — Нет, это магия, — повторяю я. — Боги — это не Боги, это Атланты. Подвид Фейри, согласно словам Македонии. То, что у нас есть, не является Божественностью. Это магия.

Руэн проводит рукой по лицу и отбрасывает подушку в сторону. — Кайра, это безумие. Ты хочешь, чтобы мы позволили тебе пойти к Царю Богов и признаться, что ты знаешь, что ты его внучка? — Он хмуро смотрит на меня, мускул на его челюсти дергается под поверхностью. — Нет. Никогда. Он убьет тебя на месте.