Книга Прибежище из серы и тьмы, страница 64 – Люсинда Дарк

Однако в ту секунду, когда мое тело соприкасается с ее телом, судьба, окружающая нас, снова распадается. Крепче обхватив дочь руками, я сжимаю ее до тех пор, пока не перестаю чувствовать свои конечности. И все же она меняется.

Ее кожа становится пепельно-белой, а волосы становятся длиннее, но уже не такими густыми, как у здоровой женщины. Фиолетовые глаза с черными ободками поворачиваются ко мне. Мой рот раскрывается в беззвучном крике. Слезы текут по моим щекам, стекают вниз и падают… падают… падают.

Я все еще не отпускаю ее.

Пустота. Лицо моей дочери — это не что иное, как череп с натянутой на кости кожей. Ее губы бескровны. Ее глаза невидящи.

Мертва.

Мертва.

Мертва.

Прижимая ее к себе, я раскачиваюсь взад-вперед, ударяясь коленями о твердый камень.

— Вот что произойдет, если ты останешься с ней, Ари. — Голос Кэдмона нежен. — Вот почему ты не можешь пойти к ней.

— Нет! — Я снова кричу, когда тело у моей груди начинает распадаться. Кости и плоть превращаются в пыль. Хватая ртом воздух, крича, я цепляюсь за землю. — Верни ее!

Путь судьбы обрывается, и на этот раз остается только одна серебристая змееподобная линия. Я тянусь к ней, не задумываясь, зная, что, по крайней мере, она должна быть снова жива в этом будущем. Я перескакиваю с первой нити судьбы на вторую и обнаруживаю, что стою в мокрой, темной комнате.

Мое тело болит, когда я поворачиваюсь на холодном твердом камне и сажусь. В нескольких футах от меня появляется фигура, отделенная от меня рядом каменных прутьев. Сера. Это напугало бы меня, если бы я не была так сосредоточена на человеке, стоящем там и наблюдающем за мной.

Кайра.

Я выпрямляюсь, мои кости протестуют, когда я понимаю, что мои руки скованы. Я смотрю вниз и вижу, что они не просто закованы, но и в мои запястья воткнуты болты из серы. Однако боль утихает, когда Кайра поднимает факел в руке, освещая пространство.

Хотя я не узнаю тюрьму, стены из серы дают мне понять, что, скорее всего, это Ортус — снова.

— Неужели мы не можем избежать этого ужасного места? — Рассеянно думаю я.

Если Кэдмон и слышит, он не отвечает.

Я позволяю себе снова взглянуть на нее, отмечая, что ее волосы длинные и откинуты с лица. Черты лица стали тоньше, но все еще решительные. На ней нет ужасных шрамов, нет запавших глаз. Вместо этого в этих каменных глубинах горит огонь. Сила сочится из нее волнами. Она скользит по мне, ощущая и себя, и… его.

О, Хенрик. Мои глаза снова начинают гореть. Наша дочь такая сильная.

Благословение и проклятие.

— Кто ты? — спрашивает она.

Я моргаю и понимаю, что мои слезы привлекли ее внимание. Черты ее лица напряжены, как будто она намеренно пытается быть бесстрастной. Прислонившись спиной к стене, я игнорирую боль будущего, которую испытает мое тело, когда я приму его.

— Ты знаешь, кто я.

Она хмурит брови.

У меня так много вопросов. Так много того что я упустила. Я приоткрываю рот, чтобы задать их, но комната снова исчезает в тумане.

Я бы прокляла Кэдмона, если бы знала, что это принесет хоть какую-то пользу, но это не так. Он не так уж многим может поделиться даже учитывая нашу связь.

В моей голове проносится череда образов. Кайра постарше, чем та, что была за пределами моей тюрьмы, смеется, запрокинув голову, ее руки обнимают мужчину с белокурыми волосами. Младшая Кайра, грязная и чумазая, привязанная к стулу, с окровавленными руками и ногами. Следы слез на покрытых пылью щеках. Кайра открывает глаза, когда солнечный свет проникает в роскошную комнату, ее лицо смягчается от отдыха.