Книга Развод с императором драконов, страница 37 – Юлия Ханевская

Мысли клубились, как туман, и я гнала их прочь. Все, что от меня зависело — я сделала, и теперь могла только ждать результата.

Март в Лаэнтор пришел не с солнечным блеском, а с капелью — неторопливой, медлительной, как пробуждение после долгой лихорадки. Снег еще лежал по углам, в тени, но уже рыхлый, местами пожелтелый, исчерченный следами. С крыш срывались капли, одна за другой, и этот тонкий, мерный звон казался самой музыкой весны — нерадостной пока, но живой.

Ветер стал мягче. Он больше не хлестал по щекам, а словно гладил, с налетом влаги и запаха сырой земли. Над замком висела легкая дымка — дым от печей, испарина от тающего снега, дыхание отступающей зимы.

За окнами моих покоев оживала жизнь.

Во дворе — движение, голоса, смех. Дети, все еще закутанные в теплую одежду, лепили снежную бабу, сбиваясь в кучки, споря, кому катить голову, а кому рисовать угольные глаза. Женщины сгрудились у хозяйственного склада — пересчитывали мешки с крупой, пересматривали залежавшиеся соленья, кое-кто держал в руках список. Мужчины разгружали телегу с дровами — пахло сосновой корой, свежим срубом и потом.

Я стояла у окна и смотрела на них. Мелькали лица — знакомые и новые, ожившие за зиму, избавившиеся от серой пустоты болезни. Кто-то смеялся, кто-то ругался в полголоса, кто-то нес ведра с растаявшей водой в хлев. Все было обыденно — и в этом, как ни странно, заключалась подлинная магия.

Я тоже изменилась.

Зима будто выжгла из меня слабость, а вместе с ней — и ту прежнюю, ведомую женщину, которую можно было бросить и забыть. Теперь внутри меня было другое пламя — не яркое, не несущее разрушение, а горячее и устойчивое, как угли под очагом. Мне больше не нужно было доказательств. Я просто знала, кто я есть.

Я дотронулась до стекла — оно было влажным, гладким на ощупь, но все еще оставалось холодным.

Накинув на плечи плащ, я спустилась по лестнице, шаг за шагом, пока шум двора не стал отчетливым, почти праздничным.

Я вышла во двор.

Теплый воздух коснулся лица, и мир окрасился новыми красками — сырыми, разбухшими от влаги, но полными обещаний. Весна пришла в Лаэнтор.

— Дров хватит до мая, — сказал Мартен, выпрямляясь от поленницы и отряхивая руки. — Даже если холода еще задержатся, переживем без труда.

Я кивнула, глядя, как мужчины аккуратно складывают оставшиеся поленья под навес. Телега уже пуста, только клочья коры и древесная пыль на досках.

— Хорошо, — выдохнула я. — Хоть что-то в этом мире под контролем.

Мартен усмехнулся.

— За зиму мы все настоящую трансформацию пережили. Справились с болезнью. Выжили. А на ваши украшения столько нужного купили… Если бы не вы, госпожа, не знаю, как бы все сложилось.

Я улыбнулась краешком губ, оглядывая двор. Куры копошились у амбара, селезень с шумом хлопал крыльями, дети лепили снежной бабе воротник из сухих травинок.

— Золото бы меня не согрело, — тихо сказала я. — А они — живые — греют.

Мартен понимающе кивнул, и я оставила его у поленницы.

Воздух начинал тянуть прохладой, влажный ветер пробирался под плащ. Я повернулась к замку и вошла внутрь. Каменные стены встретили меня теплом.

Обеденный зал был полон уюта: пылал камин, распространяя живое, мягкое тепло. Воздух пах пряжей, пеплом и чем-то вкусным — видимо, Ания опять что-то поставила томиться в горшке с утра.