Книга Желанное сокровище орков, страница 2 – Мира Влади

Он хмыкнул, почти что рассмеявшись, но тут же вернул себе самообладание.

– Ну, не знаю, девка. Слухи ходят, да кто их видел-то? – проворчал он, снова уставившись на дорогу. – Ты лучше сиди тихо и не дёргайся. Нам бы до рынка добраться, а там уж разбирайся с орками, если встретишь.

Я кивнула, хоть он и не смотрел на меня, и опустила взгляд на цветы, перебирая их в пальцах. Его слова не успокоили — наоборот, тревога только выросла.

А что, если орки и правда следят за нами прямо сейчас? Слышат ли они, как стучит моё сердце? Чувствуют ли мой страх? Или им всё равно, что какая-то девчонка вроде меня едет через их земли?

Я сглотнула, пытаясь прогнать эти мысли, но любопытство всё равно шевелилось где-то внутри, смешиваясь со страхом, как вода с маслом.

Может, они не такие уж звери? Или всё-таки хуже, чем в сказках?

Тишина давила, и я снова посмотрела на ткань. Лес за ней казался живым — шорохи веток, далёкий крик птицы, треск сучьев где-то в глубине. Я затаила дыхание, прислушиваясь.

Это просто ветер? Или… что-то ещё? Что-то большое, тяжёлое, крадущееся в тенях? Мои пальцы замерли на венке, а в горле пересохло. Что, если это они?

И тут из леса донёсся шум — низкий, нарастающий, как рокот далёкого грома. Я втянула голову в плечи, сердце заколотилось быстрее.

Это лошади? Или… шаги? Кто-то идёт? Или бежит? Я посмотрела на дядю Торна, но он тоже замер, вцепившись в поводья, и его лицо побледнело.

– Что это? – прошептала я, но он не ответил.

Шум приближался, и я поняла: это не ветер. Это что-то живое. И оно близко.

И тут раздались крики — резкие, дикие, от которых кровь застыла в жилах, а дыхание перехватило, как будто кто-то сжал мне горло. Они вырвались из леса, словно стая волков, окружившая добычу, — пронзительные, нечеловеческие, смешанные с хриплым рёвом и топотом, от которого земля под телегой задрожала.

Телега дёрнулась так резко, что я ударилась плечом о деревянный борт, боль прострелила руку, а венок чуть не выскользнул из пальцев, повиснув на кончиках. Я вцепилась в него, как в последнюю ниточку к прежней жизни.

Снаружи загрохотало: звон металла — резкий, как удар молота о наковальню, — хриплые вопли караванщиков, полные ужаса и отчаяния, топот тяжёлых ног, сминающих траву и ветки, и рёв — низкий, звериный, глубокий, от которого у меня задрожали колени, а в груди всё сжалось.

Что-то тяжёлое ударило по соседней повозке, раздался треск ломающегося дерева, и чей-то крик оборвался на высокой ноте, сменившись мокрым хрипом. Я зажмурилась на миг, но тут ткань, укрывавшая телегу, затрещала, разрываясь под чьей-то грубой силой, как бумага под ножом, и в проём ворвался он .

Я замерла, не в силах даже вздохнуть, воздух застрял в горле, словно ком. Огромный, выше любого мужчины в нашей деревне — выше даже кузнеца Брана, что казался мне великаном в детстве, — он заполнил собой всё пространство, загородив свет. Его зелёная кожа блестела, как мокрый камень после дождя, с тёмными прожилками, будто высеченная из скалы, а клыки — длинные, острые, как ножи из сказок, что старуха Гера описывала с дрожью в голосе, — торчали изо рта, белея в полумраке телеги.

Орк.

Мой первый орк.

Его мускулы бугрились под грубой бронёй, натягивая её так, что швы трещали, а каждая пластина, казалось, вот-вот лопнет от напряжения. Глаза — жёлтые, горящие, как угли в очаге, только что вынутые из огня, — впились в меня, и я почувствовала, как холодный пот стекает по спине, оставляя липкий след.