Книга Желанное сокровище орков, страница 4 – Мира Влади

Тот, что держал меня, наклонился ближе, и я увидела, как он достаёт грязный кусок ткани — старый, пропахший потом и землёй. Он засунул мне его мне в рот, завязав узел за головой.

Я задохнулась, вкус грязи и соли заполнил язык, и слёзы снова хлынули из глаз.

– Так-то лучше, – буркнул он, и его жёлтые глаза блеснули, как будто он забавлялся. А потом он наклонился, подхватил меня под колени и одним движением перебросил через плечо.

Я ахнула, но звук заглушил кляп, и мир перевернулся. Мои связанные руки болтались у его спины, ноги беспомощно свисали, а его твёрдое плечо врезалось мне в живот, выбивая дыхание с каждым шагом. Я чувствовала, как его броня царапает мне кожу через платье, как его тепло просачивается сквозь ткань, и от этого становилось ещё страшнее.

Они двинулись вперёд, и я качалась на его плече, как мешок с зерном, голова кружилась, а лес мелькал перед глазами — деревья, тени, пятна крови на земле.

Они шли быстро, переговариваясь между собой на каком-то гортанном языке, полном рыков и резких звуков, иногда переходя на межрасовый.

Первый, тот, что нёс меня, бросил через плечо:

– Глянь, какая добыча, Зоррак. Не ожидал, что в этой рухляди найдётся что-то живое. Второй — Зоррак, видимо, — ответил низким голосом, в котором сквозило что-то похожее на смех:

– Да, Кхарг, не товар, а подарок. Может, вожди решат, что с ней делать.

– Если не сожрут её первыми, – хмыкнул Кхарг, и его плечо дёрнулось, отчего я чуть не поперхнулась воздухом, которого и без того было мало.

Я слушала их, пытаясь уловить смысл, и страх сжимал моё сердце всё сильнее.

Сожрут? Они правда собираются меня съесть?

Я представила огромный костёр, чёрный котёл, их клыки, впивающиеся в меня, и задрожала так, что зубы застучали о кляп.

Но тут же мелькнула мысль — маленькая, слабая, как огонёк в ветреную ночь: они не убили меня сразу. Не разорвали там, в телеге, не пролили мою кровь, как тех бедняг из каравана.

Может, это хороший знак? Может, они не едят сырое?

Я попыталась ухватиться за эту мысль, найти в ней хоть каплю надежды.

Ну да, если бы хотели, уже бы прикончили, верно? Или они несут меня к костру, чтобы приготовить?

От этой картины меня затошнило, и я зажмурилась, стараясь дышать через нос, хоть кляп и душил меня.

Пока я болталась на его плече, чувствуя, как каждый шаг отдаётся болью в рёбрах, мысли унесли меня назад — к тому, как я вообще оказалась в этом кошмаре.

Утро было серым, небо затянуто тучами, и дома пахло сыростью и травами, что мачеха сушила у очага. Отец сидел у стола, сгорбившись, держась за поясницу — его спина опять разболелась после дождей. Мачеха, бледная, с красными пятнами на щеках, кашляла в платок, её руки дрожали. Братья ушли на охоту ещё накануне, обещали вернуться с оленем, но их всё не было.

– Эйвери, – прохрипел отец, глядя на меня своими усталыми глазами. – Надо ехать с караваном. Мясо, шкуры — всё пропадёт, если не продать скоро. Погода портится, а нам нужны деньги.

– Но, папа, – начала я, теребя подол платья, – я же никогда… А вдруг орки?

– Орки не тронут, – отмахнулся он, поморщившись от боли. – Договор есть договор. Они нас пропускают уже сколько лет. Да и дядя Торн с тобой, он знает дорогу.

Мачеха подняла голову, её голос был слабым, но твёрдым:

– Не спорь, девочка. Братьев нет, я больна, отец не встанет. Ты должна. Сегодня последний день, завтра дождь всё испортит.