Книга Щит Спэрроу, страница 266 – Девни Перри

Он подошел к кровати, когда Луэлла выскользнула из комнаты. От него пахло лошадьми, ветром и потом. Как от сумасшедшей, напряженной скачки.

Я окунулась в этот аромат, уткнувшись носом в его грудь, когда он заключил меня в объятия.

Одна рука легла мне на поясницу. Другая зарылась в мои волосы, когда он вдыхал мой запах.

— Я должен был быть здесь.

— Я в порядке, — пробормотала я.

Теперь, когда он был здесь, я была в порядке.

Его руки напряглись, притягивая меня так близко, что Фэйз оказался между нами и издал стон, когда мы сжали его.

Рэнсом взял его за живот и перекинул через свое бедро. Но вместо того, чтобы спихнуть его на пол, как я ожидала, он посадил моего крошечного монстра на мою подушку.

Сегодня он мне не понадобится. Я лучше посплю на груди у Рэнсома.

Если смогу уснуть.

Каждый раз, когда я закрывала глаза, я видела зеленую кровь и молочно-белые радужки.

— Сегодня я убила человека.

Он выдохнул, целуя меня в макушку.

— Мне жаль.

Даже когда он был здесь, трещины продолжали расти, и увеличивались, и увеличивались.

— Ты помнишь первого человека, которого ты убил?

— Да. Мне было шестнадцать, — сказал Рэнсом. — Он был отчимом Завьера.

Я отодвинулась, чтобы видеть его лицо.

— Правда?

Он кивнул.

— Ты расскажешь мне об этом?

— Тебе нужно отдохнуть.

— Пожалуйста. — Я отчаянно хотела отвлечься. Знать, что я не одинока в этом чувстве.

Рэнсом нахмурился, но смягчился.

— Настоящий отец Завьера умер, когда ему было три года. После траура моей тети мой дедушка устроил брак с сыном дворянина. Гораций. Он был настоящим чудовищем. Научил и меня, и Завьера драться. Он был тем, кто настаивал на том, чтобы Завьер был моим дублером, когда мы были еще мальчишками. Отец согласился. А Горацию нравилось, что его пасынка выставляли напоказ как принца. Настолько, что он хотел, чтобы это было по-настоящему.

— Он пытался убить тебя, — догадалась я.

— Тсс, — пробормотал он, прижимая палец к моим губам. — Я знаю, ты начинаешь нервничать, если больше десяти минут не задаешь ни одного вопроса, но я обещаю рассказать тебе всю историю.

Я закатила глаза, но замолчала.

— В тот день, когда я убил его, Гораций взял нас с собой в лес поохотиться на оленей. Он отправил Завьера в одну сторону, меня — в другую. Затем он погнался за мной и попытался столкнуть со скалы. Ему это почти удалось. Но он был не единственным, кто учил меня драться. Я убил его кинжалом, который хранил в сапоге. Вонзил ему в череп, под подбородок. Иногда по ночам я вижу его лицо. И тогда я задаюсь вопросом, был ли другой выход. Ты никогда не забудешь. Все, что ты можешь сделать, — это продолжать жить.

Я хотела забыть. Хотела выбросить из головы лицо этого человека.

Я хотела знать, кем он был до появления Лиссы.

Был ли он мужем? Отцом? Была ли где-нибудь в Туре семья, которая оплакивала бы его смерть? Как его звали?

В моем горле снова встал комок, слезы навернулись на глаза. И на этот раз ничто не могло остановить их.

У меня вырвался первый всхлип, такой пронзительный, полный душевной боли, что я чуть не закричала. Затем слезы хлынули потоком, стекая по моему лицу, а рыдания рвались из груди.

— Я держу тебя, — прошептал Рэнсом. — Я не отпущу тебя.

Он этого не сделает.

Сейчас все было бы по-другому. Я изменилась навсегда. Я отрезала что-то от себя этим ножом. Возможно, я и смыла кровь, запятнавшую мои руки, но я буду чувствовать ее до конца своих дней.