Книга Боярышня Воеводина, страница 50 – Елена Милютина

— Кто, Иван Ильич вчера приехал? Что за люди?

— Воевода обещанный явился, святой отец. Мальчишка, княжонок. Вчера промок. В бане грелся, потом его ужином кормил.

— Что говорит, какой у него приказ?

— Так мы быстро поели и он спать пошел. Умаялся дрогой. До сих пор спит, поди.

— Выяснил, кто таков, чью сторону держит?

— Муромского, князя, младший сын. Род древний, но ничем особенным не отмечен. В политику не лезли, особняком держались. Так и не понял, за вину его сюда прислали, или действительно толковый воевода. Но для толкового больно молод. Наверняка в бою ни разу не был.

— Что, не мог мальчишке язык развязать? Подпоить, что ли, после бани, да с устатку захмелеть должен был быстро.

— Не пил он ничего кроме кваса и взвара. К той мальвазии заморской, что вы мне выдали даже не притронулся!

— Чародей богопротивный, что ли?

— Не ведаю, мне не открылся!

— Смотри, Иван, что бы сегодня выяснил, что у этого воеводы на уме! Помни, что есть наша задача! Крепость сохранить, и сделать ее оплотом для пребывания царицы Марины с царем законным Иваном! И никакие воеводы на мешать не должны. А будет мешаться — разговор короткий — стены высокие, Дон глубокий, оступился отрок, несчастье такое! В доспехе сразу ко дну пошел!

— Что вы, святой отец, нельзя запросто так губить христианскую душу!

— Надо же, набожный стал! Когда попа вашего в подвал запирал, по-другому рассуждал! Смотри у меня, прокляну!

Николай порывался что-то сказать, но Михаил властным жестом закрыл ему рот. Мотнул головой в направлении жилого строения. Стараясь не попадаться никому на глаза, тихо прошли в спальню Михаила. Он запер дверь, сложил пальцы в давно выученном наизусть жесте, ставя полог тишины.

— Все поняли? Говорите спокойно, никто не подслушает.

— Поняли, что влипли, — мрачно сказал старик Николай, — надо этого бывшего воеводу арестовать! Предатель! А тебе, княжич, лучше бы убраться отсюда подобру-поздорову, пока возможность есть.

— Подожди, Николай. Не гони волну. Пока меня не раскусили, опасности для меня нет. Да и убить чародея, если он предупрежден, трудно. Значит так. Нас всего трое. Времени у нас в обрез, надо действовать. По одному ходить опасно. Разделяемся. Вы, молодежь, побродите между солдат, пожалуйтесь, что из Москвы пришлось уехать, барчука охранять, праздника по поводу коронации не увидите, не попьете, не погуляете. Выясните, какие настроения у солдат. Не может быть, что бы все предателями были. Потом, в одиночку не ходим. Вы везде вдвоем, даже в нужник, ясно? Мы с Николаем. Я вроде барчук капризный, он вроде дядьки. При случае поворчи, что барчука негодного на шею повесили. Пусть успокоятся! Я капризничать буду. Ножками топать. Потребую еды хорошей, пушки перетащить обратно, под порох схрон выкопать, якобы я его боюсь. И, думаю, ошибся я вчера. Голова посада так холодно принял, потому, что с крепостью в контрах. Надо как-то с ним скрытно поговорить. Подумайте тоже, по какой причине. И выясните, что со священником случилось. Тут я тоже поскандалю, что мне после дороги приспичило причаститься и службу благодарственную прослушать. У нас всего три дня на все. Потом подвода с припасом придет, по ней ясно станет, что настроен я серьезно. И еще. Куда голубей пристроили?

— В голубятню местную. Отдельно велел поселить. Да наших не спутаешь. У князя все мечены. На крыльях буковицы несмываемыми чернилами тайскими выведены, если развернуть — слово «Муром». Так что не перепутаем.