Онлайн книга «Боярышня Воеводина»
|
— Так. Только… — остальное про себя подумал, не стал Мишу пугать, — «весна только началась, дни еще короткие, солнце ближе к северу садиться, если Миша поправку не взял, то они сильно на восток уклонились, а деревенька больше на северо-востоке, как бы мимо непроскочить, надо больше на восток брать»! — Что? — Ладно, нормально все! Ты что дрожишь? Замерз? — Немного. Сейчас бы чаю горячего! — Да, с пряниками и пирогами! Забудь. Если я правильно карту помню, и она точная, то на север чуть к востоку деревня должна быть. Название смешное, Рыбка, или Рыбешка. Наше спасение в том, что бы до нее дойти. Так что зубы сжимаем и вперед! — Миша, а может, лучше назад? К тракту? Может, кто из наших уцелел! — Ага, прямо к волчьей трапезе, на десерт! Они теперь долго не уйдут от добычи. Если, конечно, лесной хозяин, топтыгин еще не проснулся. Все-таки март, берлога подтаяла, тогда мы ему на закуску прибудем. Или шведам на радость. Целый будущий царь и княжич при нем! Да и далеко ты от тракта ушел. За целый день. Пошли, дольше сидим, меньше шансов к темноте хотя бы до озера дойти. Деревня на озере стоит, проточном. Значит, рыба не дохнет зимой, значит, рыбачат мужики! Вставай, пошли, а то погода портится! Небо заволокло тучами, солнца не видно, пришлось ориентироваться по лишайникам на стволе и по проталинам у стволов. Миша вспомнил отцовскую науку. Не зря он его в лес на охоту брал, и как в лесу не плутать объяснял! Наметил путь на север и чуть-чуть на восток, взял ориентир, что бы лешак кругами водить не стал, и пошли потихоньку. Снегопад все усиливался. Начиналась настоящая пурга. Миша Романов брел еле-еле, он на него не злился, помогал. Вчера, пока он без сознания валялся, на спине коня, тот вон сколько верст по чащобе прошагал. Устал с непривычки, но виду не показал, друга не бросил. А то, что пурга началась, так это неплохо. Их следы заметет, враги не найдут. То, что их отряд отбиться сумел, он не верил. Ополченцы против регулярного войска! Так и ползли, пробираясь через бурелом, увязая в сугробах, сколько времени прошло, неизвестно. Сбились с пути, или нет, тоже. Кругом непролазная чаща. Признаков близкого жилья никаких. Все-таки, около деревень и валежника меньше, и сухостоя, мужики на дрова рубят. А вокруг один лесоповал. И небеса как взъярились, снег все гуще и гуще, ветер резкий, снегом в лицо бьет, и холодает, будто и не март. Михаил, тезка, шел, шел, не жаловался, удивительно даже, совсем ведь домашний мальчишка! Но вдруг резко встал, зашатался и осел прямо в очередной сугроб. — Миша, ты что? — Все, друг, не могу больше. Извини, оставь меня здесь, где-нибудь, под приметным деревом. Дойдешь, вернешься с мужиками. А то вместе сгинем! — Ты что удумал? Давай, поднимайся, пошли, не будь бабой! Дойдем! Михаил лежал неподвижно, будто не слышал Его била крупная дрожь. Муромский тряхнул его, перевернул, лицо красное, потное, а самого озноб бьет. И горячий весь! Заболел. Попытался потрясти, нет реакции, только забормотал что-то неразборчивое. Михаил прислушался: — «Мама, не буди, я сегодня службу пропущу, голова болит, и холодно»! Бредит! Заболел! Господи, пропали! Он идти действительно не может, у него жар! А я его не брошу! В такой снегопад все следы заметет, потом не найти, так и сгинет. Надо тащить! Как? С собой ни ножа, ни меча, нечем лесины на волокушу срубить. Да и сбрую конскую они бросили, что бы тяжесть не тащить, не до нее было. Михаил в отчаянии сел прямо в снег, обхватив руками голову. Все, конец. |