Книга Боярышня Воеводина, страница 5 – Елена Милютина

Наконец, в первой половине месяца березозола (марта), приехали послы от Собора, объявили весть, что избран Михаил Федорович царем всея Руси! Миша заметался, не зная, что ответить. Марфа, как всегда, лукавить стала, сутки возражала, но Мишу друг ободрил, да и Борис, видя впереди блестящее будущее, помог. Марфа, для виду повозражала, но благословила сына принять царский венец! Послали гонца. Стали к отъезду в Москву готовиться. Но снова заупрямился Миша — потребовалось ему перед иконой Тихвинской Божьей матери помолиться, испросить у нее благословления на царство. Миша, друг, рассказал ему как-то, что Иоанн Грозный молился иконе перед казанским походом, и потом взял неприступный город. Мать возражала, и, что шведы под монастырем шастают, и припомнила недавний рейд поляков, когда спасло их чутье Миши Муромского и самоотверженность старосты Сусанина, заведшего отряд ляхов в непроходимые дебри, где они и померзли. Но Михаил уперся.

Друг Миша, видя тупик, как всегда нашел решение. Развернул перед дружком карту, и подсказал выход. С маменькой не ругаться, поехать, как решила она, через Ярославль, Углич, в городке Калязин, на Волге, не сворачивать на тракт, ведущий к Троице-Сергиевской лавре, а потом на Москву, а заявить, что хочет ехать через Тверь, по Волге. Благо весна холодная и Волга еще не вскрылась ото льда. Чуть дальше Калязина, есть городок Кашин, от него тракт на Бежецк, и дальше на Устюжин, городок с железными промыслами, его, Мишино, наследство. Отсюда по ярославскому тракту прямой путь на Тихвин! По самому тракту можно не ехать, проберутся по обочинам, лесами, да и чутье Мишино никто не отнимет. А от Тихвина или на Тверь, или в Новгород, по Волхову, если не вскроется. А уже оттуда на Москву. Марфа позже выезжает, скажешь, что устал и хочешь в Калязине, тихом городке, передохнуть сутки. Салтыкова ушлем вперед, путь проверить, и доложить о приезде. Пусть через Лавру едет, там короче!

Если честно, надеялся Миша, что устав от дороги, Михаил передумает, и изберет путь полегче, но не учел упертость молодого друга. В Калязине, услав надутого от собственной важности Салтыкова «торить» дорогу, Михаил отдыхать не стал, поднял дружину, настроившуюся хорошо погулять вечером, и, без отдыха приказал свернуть на Бежецк. Благо, путь наезженный, обозы с железом постоянно идут.

— Бабушка! — прислушавшись к завыванию ветра вдруг воскликнула Анюта — послушай, кто-то «помогите» кличет!

— Что ты, девонька, не блажи, только ветер завывает!

— Нет, бабушка, это человек! Вот, еще, неужто не слышишь? Ты же полноценная ведьма, не то, что я, всей силой владеешь!

— Ох, Анюта, стара я стала! Только и мечтаю, как бы до солнышка дожить, старые кости погреть в последний раз! Тебе надо мою силу передать, этим и живу. Мой Юрочка давно меня ждет.

— Бабушка, не говори так, на кого ты меня оставишь! Все разъехались, папенька с братиком и маменькой на войну ушли. Никого у меня не останется! Налетят дядьки-тетки, братья-сестры отцовские, растащат все наше добро, предками накопленное, станусь я сиротой у них в приживалках! Послушай, передай мне силу? Я приму, не испугаюсь!

— Да то-то и оно, что не может девица невинная силу ведьмовскую принять!

— Так что делать, бабушка? Не с мужиком же деревенским честь девичью терять? Не пойду на это даже ради родовой силы.