Книга Анастасия, боярыня Воеводина, страница 145 – Елена Милютина

— Что за гадость ты пьешь? Не хмельное, но горькое, жуть!

— Восстанавливает оно силу при перерасходе. Ментальный контроль уйму силы забирает. Даже не смог воспрепятствовать решению о выдаче пленных поляков. Черт с ними. Сил совсем не было.

Колонна капитулировавших войск медленно потянулась по Смоленской дороге к Дорогобужу. Ослабевшие воины еле ползли, а части из них приходилось еще вручную тянуть пушки. Бросать их Шеин запретил под страхом смерти. Послушав старого дурака Прозоровский сообразил быстро. Оставив Михаила под наблюдением Лесли, который долго не думал, а позвал пару своих соотечественников, шотландских горцев, которые мигом привязали князя к седлу, и лошадиной шее так, что упасть он не мог, Семен с тремя дружинниками поскакал в Дорогобуж. Там с передовым отрядом сидел взявший его воевода Федор Сухотин. Мигом сообразив, что требуется, опытный воин организовал крестьян с розвальнями, бабам приказал наварить жидкого овсяного киселя побольше, сотне всадников взять заводных лошадей и выехать навстречу измученным людям. Сотнику приказал взять одни сани и, оставив коней офицерам следовать за медленно плетущейся колонной, подбирая упавших от истощения людей, спасая их от гибели. А так же наблюдать за поляками, которые вполне могли самостийно, не подчиняясь королю напасть на колонну с целью поживиться. Однако все было спокойно. Прозоровский, выпив чашку куриной ухи с травками, поспешил обратно. Сухотин отправил с ним свои санки с легкой кибиткой для Михаила. Вручив своему ближнему холопу Ваське чугунок с куриной ухой и мелко нарубленной курятиной, наказав беречь пуще глаза, Прозоровский вернулся к войску. Увидев прикрученного к седлу князя уже хотел ругаться, но Лесли успокоил его, что это давний способ перевозки тяжелораненых при набеге в Шотландских нагорьях, где нет дорог, а только горные тропы. Михаила отвязали, перенесли в санки, дали куриной ухи с кусочками мяса. Остаток разделил со своими офицерами Лесли. Князь был в полузабытьи, но поел и снова заснул. Полковой батюшка полка Прозоровского, обладавший слабым даром, объяснил Семену, что при перерасходе дара такое состояние нормально, и продлится дня два, не меньше.

До Дорогобужа до темноты, естественно не дошли. Уже при свете факелов передовые воины доползли до переправы через Днепр, давно покрытым льдом у деревни Соловьево. Там их ожидали крестьянские розвальни и горячая еда, а так же возможность погреться у костров. Наутро, к возмущению народа Шеин приказал погрузить на розвальни пушки, заставив измотанных солдат идти пешком. Но сердобольные крестьяне в нарушение приказа положили всего по одной пушке на сани и посадили еще по два-три человека из самых ослабевших. Прозоровский поехал вместе с Михаилом, а спасших им жизнь башкирских коньков приказал накормить и гнать табуном, без поклажи, что бы сохранить. На следующий день доплелись до Дорогобужа там остановились на дневку. Прозоровский и Сухотин настояли на том, что бы часть пушек оставить в крепости, а на розвальни поместить совсем ослабленных людей. Передохнув, утром Прозоровский известил Шеина, что он едет вперед, увозит Михаила Муромского в Москву, и не дождавшись реакции воеводы умчался в сторону Вязьмы. Предварительно имел разговор с Сухотиным, приказал ему при появлении поляков срочно известить Пожарского и Черкасского и поступить под их командование. И не слушать дурака Шеина, требовавшего не сдавать Дорогобуж до последнего. В Вязьме, Семен доложился князьям, объяснил ситуацию, получил сменных лошадей и заверение, что остатки его полка примет под свою руку Черкасский, а так же пожелание довезти Михаила живым, умчался в Москву. Довез. Передал на руки жене и поехал доложиться царю Михаилу.