Книга Кровь для мотылька, страница 131 – Джой Моен

От этой мысли Элайн почти физически ощутила, как удавка из страхов и сомнений возвращается на шею, затягиваясь туже. На верхней крышке коробки под бантом, который молодая ведьма погладила пальцами в задумчивости, нашлась записка, выведенная от руки знакомым почерком.

Вместо окрыляющего чувства счастья, которое непременно почувствовала бы любая другая девушка в такой миг, Элайн же ощутила раздражение, стремящееся перерасти в неприкрытую злость. Никакого недопонимания не произошло бы и вовсе, если бы Матэуш рассказал всю правду, чтобы закрыть тему раз и навсегда, но вместо этого мужчина предпочитает убегать и утаивать то, что действительно важно, акцентируя внимание на столь незначительных для Элайн вещах, как какое-то платье.

Матэуш знал свою невесту недостаточно и будто бы нарочно избегал возможности узнать; или же он боялся, ведь открой мужчина свои неприглядные тайны, девушка могла бы отвернуться от него. Может быть, всему виной страх потерять возлюбленную. Злость уступила нежности, окутавшей внутренности словно теплым лоскутным одеялом, и податливое сердце сдалось, отпуская мятежные помыслы выйти в свет в рваном старье наперекор всему и всем. Терпение – благодетель, не так ли? Да будет оно вознаграждено.

Щеки и уши Элайн Мелтон горели, когда, выходя в свет, она ловила на себе заинтересованные, даже похотливые взгляды различных существ, напряженные – дам постарше, восторженные, но завистливые – молодых особ. Облачаясь в платье, подаренное Матэушем Де Кольбером, она не до конца понимала, на что согласилась, пока не пришла в просторный зал, наполненный музыкой.

Прошлый бал теперь казался лишь прелюдией перед настоящим весельем для высокопарного общества Венгрии. В толпе мелькнули Огюстен Лесаж и Флави Фрадетт, которая, поймав взгляд знакомой ведьмы, приветственно помахала рукой. Матис Поэра сдержанно кивнул, увлеченный беседой с другим напомаженным юношей. Эде Ковач поплыл мимо, сделав вид, что вовсе не знаком с Элайн, лишь мельком скользнув взглядом по откровенному одеянию девушки.

Ее немало радовало, что платье не предполагало корсет, иное было бы чревато падением в обморок. Верх наряда до самых запястий состоял из графитовой органзы, плотно усеянной вышивкой, рассказывающей собственную историю. Изумрудные птицы с серебристым оперением и такими же бисеринками на телах парили по всей ткани над лесом и полями, перенося в тонких клювах лепестки цветов различных оттенков зеленого, сплетая тем самым пышный шелковый подол, оставляющий открытыми лишь носки болотных туфель.

Элайн везде искала Матэуша, но не находила, выйдя даже за пределы зала. Весь замок, казалось, был усеян до сих пор прибывающими гостями; встречались те в коридорах, галерее, кухне и на лестнице второго этажа. Громкий смех неизвестной дамы, ведущей приватную беседу с мужчиной, отскочил от стен, сопровождая Элайн до коридора внизу, подгоняя в спину. Девушка спешно спускалась по ступеням, пока не наткнулась на вампира, удивившего ее своим внешним видом.

– Эгон?

С минуту они рассматривали друг друга, пораженные, будто и вовсе не ожидали встречи, но мужчина быстро взял себя в руки, прочистив горло.

– Добрый вечер, Мотылек. Ты выглядишь… прекрасно!

– И ты… Ты тоже!

И действительно, высоко забранные в пучок на макушке волосы открывали приятное лицо мужчины, недельная поросль добавляла образу легкую небрежность, а как всегда темное одеяние подчеркивало физическую развитость, накинутую на плечи венгерку украшали толстые жгуты посеребренной нити. Элайн не смогла не отметить того, что вампир решился выйти в свет без маски, видимо, вправду избавившись от той окончательно.