Книга Кровь для мотылька, страница 190 – Джой Моен

«Он не сказал у меня дома», – подумала ведьма, затаив дыхание. Она кивнула, рдея от близости к Эгону, ведь, если подумать, их тела были разделены лишь плащом и тонкой тканью костюма, который выглядел как кожа черного аспида, но на ощупь напоминал скорее дубовую кору. Почувствовав подбородком согласие, Эгон принялся взывать к магии теней. Она начала клубиться у его стоп, подбираясь выше, поглощая сантиметр за сантиметром. Элайн стало страшно, она закрыла глаза, теснее прижимаясь к мужчине, на что Эгон улыбнулся уголком губ, положив подбородок на макушку Элайн.

– Все будет хорошо, Мотылек. Я с тобой.

Поначалу Элайн показалось, что ее засасывает в грязное болото, вязкая жидкость забивалась во все поры, ноздри и рот, вынуждая тело распадаться на такие же клейкие частицы, которые, не успев достигнуть земли, группировались, плавно покачиваясь в пространстве. Секунда – и перед глазами пронесся лес, шелестя сухими, давно опавшими листьями. Казалось, виды были знакомыми, но увеличенными многократно, будто под гигантской лупой.

Вскоре они уже были в лачуге, Эгон поставил перед Элайн кружку с горячим напитком, а сам вновь обернулся тенью, отправившись в замок. Ведьма вдохнула запах распаренных трав и вдруг подумала о том, каким образом она тоже смогла стать тенью, не имея к этому никаких способностей. Именно об этом Элайн и спросила вампира после того, как облачилась в доставленное им теплое платье и излюбленный красный плащ.

– Все дело в твоем спасении. Мне пришлось отдать тебе кое-какую часть себя.

– И какую же? – тихо спросила Элайн, внимательно наблюдая за Эгоном, который в этот момент сидел на кровати, надевая новый металлический протез на культю. С ответом он не торопился, крепко подвязывая механизм, а когда убедился, что чувствительность пальцев настроена верно, встретился с девушкой взглядом.

– Половину души.

Элайн поднесла пальцы к губам, сдержав вздох, но, когда Эгон в попытке распрямить ногу охнул от боли, выронив инструмент, девушка села перед ним на колени, чтобы помочь.

– Не надо, я…

– Я хочу помочь.

Вампир наклонился, но Элайн опередила его, предлагая забрать из ее рук нечто, похожее на шестеренку, разве что более вытянутую.

– Прекрати это, не нужна мне твоя жалость.

– Но это не из жало… – не успела ведьма договорить, как Эгон резким движением выбил у нее из руки инструмент, со звоном прокатившийся по полу. Воцарилось гнетущее молчание, Эгон стиснул зубы, чертыхнувшись про себя, он не хотел обидеть Элайн, но и жалеть себя тоже не позволит.

– Я столько столетий справлялся без твоей помощи, обойдусь и сейчас. Я никому не позволю себя жалеть, так что прекрати…

– Да не собиралась я тебя жалеть, ты и сам чудесно с этим справляешься, Эгон!

Пришла пора Элайн перебить мужчину, она резко встала, подняла инструмент и вернулась в прежнее положение, ставя его стопу к себе на ногу, чтобы расстегнуть костюм.

– Тебе больше не нужно обходиться без помощи. Будь любезен, прими ее, когда кто-то тебе предлагает, и перестань ворчать, я все слышу! Мы пока не женаты, а у меня такое чувство, что я уже не одно столетие слушаю твои разглагольствования о жалости.

– Пока не женаты? Пока?! Значит, у меня есть шанс? – воскликнул Эгон, но вместо ответа Элайн удостоила его лишь улыбкой.

Вампир вздохнул, помогая отогнуть край костюма до бедра, и протянул руку, ожидая возвращения инструмента. Элайн подняла бровь в немом вопросе, но Эгон на это тряхнул перед ее лицом ладонью, настаивая. Девушка уступила, вложив шестеренку, наблюдая за методичными движениями вампира.