Книга По другую сторону Алисы, страница 191 – Алена Тимофеева

Вот и с мужем вышла та же история. Когда в наших с Джозефом отношениях появилась первая трещина, я твердо решила – все дело во мне. Внимания не уделяю, лицу моему улыбки не хватает, а может, и вовсе дело во внешности. В ведении хозяйства нужды не было, робкие предложения о моем выходе на работу вызывали недоумение. Тщетные попытки налепить на трещину пластырь завершились полным провалом. И появилась вторая трещина. Расселины разрастались до тех пор, пока наш брак не рассыпался, подняв вокруг облако пыли из обид и недопонимания. Если не учитывать старания мужа избавится от меня, то ситуацию можно было бы назвать весьма распространенной и обыденной. Но только не в моем случае.

Когда я узнала, что движет Джозефом, кто была его мать и кем она на самом деле приходилась Чарльзу, мои гнев и жажда справедливости уступили место такому примитивному чувству, как жалость. Мне стало жаль того бедного шестилетнего мальчика, лишившегося самого дорогого на свете человека – матери. Жаль юношу, которому открылась столь пугающая и неудобная истина. Жаль мужчину, волею судьбы выбравшего себе в жены родную дочь мачехи. Мне действительно было его очень жаль.

Я сидела на кровати в своей комнате в Андерсон Мэнор, сжав руками закрытый блокнот. Пусть Дэвид и запретил мне приближаться к особняку, но я была его законной владелицей. Да и привыкла уже поступать вопреки здравому смыслу. После того случая на Тростниковом холме просто не могла больше оставаться в магазине Чалис и Ники. Я должна была поговорить с Джозефом. Мой взгляд устремился в одну точку, погружаясь в воспоминания.

Я бежала по выцветшей плитке, готовая нырнуть в окружавшую водонапорную башню тьму. Пусть хоть она приведет меня в страну Амелета^[44]. Теперь башня, напротив, словно приближалась ко мне. Когда я остановилась, чтобы взглянуть на Майка, возможно, в последний раз, увидеть его не смогла. Подобно растворяющейся черной акварели в прозрачной воде, все заволокло сотканным из теней туманом. Вдох-выдох. «Иногда, чтобы найти путь к свету, нужно полностью погрузиться во мрак», – пронеслась в голове фраза, недавно сказанная парамедиком. Я уверенно шагнула вперед. До угла башни, за которым исчезла мать Джозефа, оставалось всего несколько ярдов. Достигнув своей цели, я не понимала, куда идти дальше. Прекрасно помнила, что была на улице. А теперь очутилась в тускло освещенном помещении с зияющей темнотой в конце узкого коридора. И тут я заметила ее. Страх стальными пальцами сжал мое горло. Мимо, подобно бледному призраку, проскользнула Жасмин. Я услышала, как складки ее длинного белого платья зашуршали, точно игла патефона по пластинке.

– Стой! – крикнула я ей вслед. Рассмеявшись безумным, пробирающим до самых костей смехом, мать Джо скрылась во тьме.

– Черт! – выругалась я. А на что я рассчитывала? Что она остановится, едва услышит мое громогласное «стой»? Коридор сужался по мере того, как я подступалась к влекущему своей непроглядной бездной концу. А может, это было началом. Или укрытием. Одна вселенная знала. Мой четкий шаг сбил попавшийся под ноги предмет. Я вскрикнула от неожиданности, пошатнулась, но сумела удержаться на ногах. Подняла с грязного, пахнувшего гарью пола пыльную штуковину, жалобно звякнувшую в моих руках. Старая музыкальная шкатулка с треснувшим стеклом на крышке и облупившимся лаком по бокам. Стоило завести механизм, как пустой коридор наполнился звуками полонеза Огинского. Мрачно-торжественная мелодия гулко отражалась от стен.