Книга По другую сторону Алисы, страница 27 – Алена Тимофеева

Взвесив все за и против, я подумала, если спрошу Машку, хуже не станет. Подруга обронила, что приехала навестить родителей. Каждого по отдельности? Или мать вышла замуж, и она навещает их? Или новую семью папы? Мозг распухал от поступающих в него вопросов, и я решила расставить все точки над i.

– Маш, как у твоей мамы дела? Она смягчилась с возрастом? – Подруга, горько улыбаясь, отрицательно покачала головой, но я все равно осмелилась возобновить расспросы, предварительно сделав немаленький глоток из бокала. – А она мою маму не упоминала? Конечно, это абсолютно безумная идея, но вдруг они поддерживали контакт, когда моя мать решила уехать подальше отсюда? – С нескрываемой надеждой и трепетом я поглядела на Машу. Удары сердца гулко шумели в ушах.

Мария сделала сложное лицо, взяла лежащую на столе металлическую зажигалку и стала перекатывать огниво между большим и указательным пальцами. Зрелище гипнотизировало, но молчание несколько затянулось, и не успела я уведомить об этом подругу, как она совершенно не к месту рассмеялась, немного введя меня своим поведением в ступор. Маша ответила с саркастичными нотками в голосе:

– Естественно, упоминала. Каждый божий день. Даже в Лондон твой ездила. Словно тетя Лиза ей дороже дочери была, – она оторвала взгляд от зажигалки и с невеселой ухмылкой посмотрела на меня. – Разве ты с ней не воссоединилась в вашем городе любителей чая с молоком? После твоих заявлений про Лондон я так и решила, что счастливое семейство снова вместе. – Подруга закончила монолог и, потеряв ко мне всякий интерес, вновь сосредоточилась на вращении зажигалки.

Чем дальше, тем страньше. Червоточина событий меня продолжала стремительно поглощать, и я падала в нее все глубже. Надежда выбраться таяла с каждой секундой.

Я упала на свои руки, что лежали на оптимистичных записях неудавшегося поэта, разбросанных на откинутом столике, который крепился к спинке кресла впереди сидящего пассажира. Пожилой мужчина, имеющий неудовольствие быть моим соседом в самолете, направлявшемся в туманную, ополчившуюся против меня столицу Англии, с невероятным подозрением покосился в мою сторону. Спасибо, не крестился. Я вернулась в обычное, приемлемое для окружающего меня общества положение и снова прочитала свои невеселые заметки, сделанные на вырванных листах блокнота, купленного в Питере.

Седовласый мужчина, казалось, с интересом поглядывает на мое творчество. А понимает ли? Одет стильно, но внешность такая, что может одновременно и за англичанина сойти, и за петербуржца. Не удивлюсь, если он собачку свою маленькую, какого-нибудь тойтерьера или йоркшира, на худой конец, выгуливает в шесть утра и по ходу прогулки покупает в киоске свежую газету. Дождавшись момента, когда я в очередной раз стала объектом внимания то ли петербуржца, то ли англичанина, я ласково улыбнулась ему. У джентльмена в возрасте покраснели кончики ушей. Он ответил на мою улыбку почти такой же и смущенно произнес:

– Да вы, сударыня, поэтесса! Летите в Лондон за вдохновением? – Искорки смеха плескались в его каре-зеленых глазах.