Книга По другую сторону Алисы, страница 28 – Алена Тимофеева

Я думала рассмеяться, но не смогла, мысли крутились вокруг моего приезда и его последствий.

– Нет, уважаемый, не хотелось бы опровергать вашу догадку, но я подданная ее величества, – и, подарив попутчику еще одну вежливую улыбку, я отвернулась к иллюминатору. Как приятно лететь в облаках во время заката. Красный, розовый, багряный окрашивали крыло эйрбаса и нежные облака. Только пролетающего за окном единорога в блестках не хватает. Улыбнувшись этой мысли, я вернулась к записям, которые, вполне вероятно, следует в дальнейшем показать моему целителю душевных ран. И не бутылке хорошего розе, как ни прискорбно, а настоящему специалисту в области психотерапии.

Отложив ручку, я прикрыла уставшие веки – железная птица пошла на снижение, и мои барабанные перепонки грозились лопнуть и навсегда избавить меня от страданий выслушивать третьих лиц. И вторых тоже.

Пока я изо всех сил сжимала подлокотники, мой разум старался отвлечь меня от тоскливых дум о крушении недавними воспоминаниями, что предшествовали моему горестному возврату в омут, полный чертей.

Машка оказалась еще той девушкой с низкой социальной ответственностью, и сей вывод я смогла сделать после ее категорического отказа в моей крохотной просьбе – спросить об адресе, телефоне, любых возможных контактах моей драгоценной матушки свою не менее ценную прародительницу. Номер своей матери она также не стала распространять. Видите ли, ей слишком больно обращаться к ней, а мое общение с Ольгой Алексеевной грозилось вылиться в новый повод потерзать родную кровиночку. Все может быть. Как я и предполагала, навещала она одних «родителей» – семью отца. Времени на бессмысленные уговоры у меня не имелось, и мы разбежались с красноволосой одноклассницей, словно этой скромной встречи выпускников никогда и не было. От дорогой Алевтины Анатольевны я тоже не смогла добиться заветных цифр ввиду того, что дамы прекратили поддерживать связь еще до моего отъезда, а в телефонной книге бабушки сам черт ногу сломит. И на этом я сдалась. Бабулино напутствие звучало еще более радостно, чем отказ моей Машки в небольшой услуге:

– Прилетишь, бегом на МРТ! Вдруг у тебя, не приведи господь, и правда что-то есть в твоей прекрасной белокурой головушке, – с этими ободряющими словами она меня трижды перекрестила, поцеловала в лоб и напоследок пробормотала некую молитву. Что там может быть? Очень надеюсь, что мозг окажется в наличии, его отсутствие многое бы объяснило. С горечью расставания я покинула отчий дом.

Шершавая теплая ладонь накрыла мое запястье, вырвав тем самым из потока удручающих мыслей. Я так и сидела с закрытыми глазами.

– Голубушка, мы приземлились, просыпайтесь, – раздался баритон вынужденного спутника прямо около моего измученного уха. Радует то, что мы уже хотя бы на земле. Наверное, я и в самом деле задремала, раз даже не почувствовала, как шасси касаются взлетной полосы.

Чемодан катился впереди меня. Иногда и позади, иногда и сбоку. Как в кубике Рубика, я перепробовала многочисленные комбинации, пока пыталась найти нужный мне выход в этом стеклянном лабиринте, наполненном людьми, словно это был муравейник. Развернувшись в очередной раз и донося проклятия до персон, рискнувших столкнуться со мной в этот неподходящий момент, я в итоге отыскала нужные мне двери. Петербург встречал меня почти чудесной погодой в сравнении с той, которой меня сейчас принимал Лондон. Я никоим образом не пребывала бы в изумлении, если бы прямо в эту секунду перед моей колышущейся от зверских порывов ветра фигурой пронесся смерч. Потратив ни много ни мало целых десять минут своей угасающей жизни на поиски кеба, я устремилась в Сити, в нашу с Джо холодную обитель. Добро пожаловать в ад.