Книга Лисы и Волки, страница 170 – Лиза Белоусова

Пальцы нервно подрагивали; я запустила их в волосы, и в тот же момент двери распахнулись; на пороге появилась… Оля.

Наверно, мое лицо вытянулось от удивления.

Девушка сочувствующе поджала губы и, порывисто подбежав ко мне, заключила в объятия, обдав ароматами молока и свежей выпечки:

– Мне так жаль, Хель! Я сделала все, что смогла, чтобы залечить твои раны. Как ты себя чувствуешь? Здесь все волновались, ждали, пока ты проснешься. Они были бы рады увидеть тебя, но если слабость не позволяет или просто не хочешь, оставайся тут.

Она нежно погладила меня по голове, поцеловала в щеку и внимательно вгляделась в мои глаза; увиденным она осталась явно недовольна. Только тогда я заметила, что одета она в не по-современному длинную и пышную юбку и грубую рубаху с вышивкой по краям рукавов. Почти как в экранизациях народных сказок.

Вены в области сердца пульсировали, но я выдавила улыбку и заверила:

– Ничего не болит, спасибо. Это вы мне помогли?

– Да. Однако рану нанес Лис, и я не в силах…

– Вы ведь тоже не человек, верно?

Оля грустно улыбнулась:

– Верно.

– Богиня?

– Да. Потом об этом потолкуем, сейчас тебе нужно подкрепиться. Порой я теряла надежду и начинала верить, что ты умрешь, не справившись с обрушившейся силой… Но ты выкарабкалась. Ни Морена, ни Лис, как ни горько это признавать, в тебе не ошиблись. Можешь встать?

Я кивнула и, опершись о подлокотники, приняла вертикальное положение. Голова закружилась, я покачнулась и не упала только благодаря Оле.

Что-то было не так. Едва я коснулась стопами ковра, меня словно гром поразил. По венам потекло что-то ледяное, настолько, что обжигало, вдали раздался бессвязный шепот. Словно кто-то обнял сзади когтистыми снежными лапами и принялся вдыхать в душу зло. Впору было охладеть от страха, но отчего-то я знала, что это не предупреждение, не предостережение и не угроза – все внутри говорило: это приветствие. Тихое и смиренное, как шорох листвы под дуновениями ветерка.

– Что это? – прохрипела я, зажмуриваясь – это должно было отогнать вновь наступившую пелену.

– Сила, – ответила Оля.

– Спасибо, что не проигнорировали, конечно, но я ничего не поняла.

– Неудивительно, ведь тебе ничего не объясняли. Аккуратно, тут порог высокий… Вот так.

Квартира оказалась огромной. Выйдя из комнаты, я оказалась в длинном коридоре, в котором стоял грубо сколоченный шкаф. Коридор заканчивался «перекрестком» с помещениями во всех концах. Одно из них было заперто – из скважины торчал ключ с забавной подвеской в форме тигра; игра синего и золотого на крошечном искусственном тельце.

С его стороны, справа от входа, оказалась кухня. Оля провозгласила:

– А вот и мы!

Кухня по размерам не составляла и половины комнаты, где я очнулась. Посередине – обычный белый стол, под ножки которого просунули тряпки, чтобы он не скользил на голом кафеле, сбоку – шкафчик с посудой, мойка, старинная газовая плита с дымящейся кастрюлей на конфорке, ваза с фруктами и пара пакетов с конфетами. Окна выходили во двор – узкая дорога, по которой изредка пролетали автомобили, да два повернувшихся друг к другу балконами пятиэтажных дома.

На стульях расположились трое – Изенгрин, Гери и Солейль. Первый тут же вскочил, так что уши резанул жуткий скрежет ножек, второй последовал его примеру, а третий равнодушно потушил сигарету.