Книга Лисы и Волки, страница 63 – Лиза Белоусова

Пак же живо потянулся, откупорил свой стакан, выпил остатки колы и с радостно-тяжелым вздохом поднялся, беспардонно опершись на мое плечо. Испуганным или сколько-нибудь пораженным он не выглядел. Даже наоборот.

В итоге ночь я коротала, полностью закутавшись в одеяло и оставив лишь одну небольшую щелку для дыхания. Спустя полчаса я взмокла так, что волосы прилипли к шее. Организм требовал лечь нормально, но скрутившийся ящеркой под сердцем страх вторил, что так безопаснее и спокойнее, особенно если ничего из-под него не высовывать.

Как говорила наша учительница биологии в старой школе, доверяй своим инстинктам, целее будешь. Можно и помучиться, пока солнце не взойдет или часы не пробьют три утра.

Когда первый луч скромно скользнул по подоконнику, я вымоталась морально и физически. Только искра небесного светила загорелась вновь, уже сильнее, я скинула с себя кокон и вдохнула полной грудью. Воздух, ранее казавшийся таким мутным и горьким, отрезвляющей кислотой разлился во рту. Глаза слипались, но я понимала, что засыпать уже бесполезно. Во-первых, собью себе весь мало-мальски установившийся режим, во‐вторых, пропущу визит Изенгрина и Солейля. Это было бы неплохо, если бы меня сморило, но потом я бы мучила себя угрызениями совести, изводясь мыслью: «Они же планировали визит, а я нарушила им все планы, как невежливо!»

Довольно быстро определившись с выбором между совестью и эгоизмом, я сползла с постели и направилась в душ. Благодаря холодной воде вернулась в свою обитель уже в более-менее адекватном состоянии.

Бороться с желанием вновь укутаться в одеяло, только уже более комфортно, стало легче, когда ожила остальная часть квартиры. Еле-еле до ушей донесся звон будильника в родительской спальне и тихие шаги матери, ее голос, приказывающий брату вставать, его капризные всхлипы «не хочу в школу, почему Ия дома, а мне идти?!» и недовольное ворчание отца. В коридоре зажегся свет, в ванной зажурчала вода, на кухне загудела микроволновка. Когда брат зевнул настолько громко, что услышала даже я, мама систематически стала звать отца: «Дорогой, просыпайся, тебе пора на работу!»

К счастью, сборы вскоре прекратились. Мама выключила свет в коридоре, так что квартира вновь погрузилась в полумрак.

Во время ожидания Изенгрина и Солейля на поверхности реальности держалась я исключительно благодаря книгам, благо срок «воздержания» завершился, и теперь я официально могла позволить себе маленькие прихоти. За художественными принадлежностями к матери идти я тем не менее пока не рисковала.

Звонок в дверь раздался ровно в четыре. Мама засеменила к ней, послышался щелчок замка и зычный голос Изенгрина. Я отметила, что звучит он весьма скованно, будто репетировал незамысловатое предложение перед зеркалом. Однако стоило отдать ему должное – умело избежал упоминания моего прозвища, не прибегая к неизвестному ему имени.

Волки не хитры, говорите?

Мама что-то ответила, и шаги неумолимо застучали в сторону моей комнаты. Я поспешно подбила подушку, облокотилась на нее, поудобнее поставила книгу на коленях и сделала вид, что их визит для меня – полнейший сюрприз.

Мама сообщила:

– К тебе гости.

На лице ее отражалось изумление. Наверняка она даже предположить не осмеливалась, что кому-то не все равно, что со мной произошло.