Книга Лисы и Волки, страница 64 – Лиза Белоусова

– Кто? – равнодушно поинтересовалась я.

– Двое ребят, выглядят вполне прилично.

– Хорошо, если они тебе не мешают, пусть входят.

Она скрылась в коридоре, и ее место тут же заняла черная макушка Изенгрина. Он нерешительно заглянул в комнату:

– Здравствуй, Хель. Не возражаешь?

– Изенгрин? – «поразилась» я, захлопывая книгу. – Конечно, не стой на пороге.

Волк потупился, потоптался на месте и поманил пальцем оставшегося за дверью Солейля. Один раз. Второй. «Ангелочек» явно не желал показываться.

– Кто там с тобой такой стеснительный? – словно невзначай спросила я.

Подействовало безотказно. Солейль тут же бурей влетел внутрь:

– Кто тут стеснительный, так это ты!

Он едва успел договорить. Изенгрин замахнулся и от души отвесил другу подзатыльник.

– Стеснительность уже считается оскорблением? – как ни в чем не бывало склонила голову вбок я.

Изенгрин невозмутимо поправил рукава пиджака:

– Тебе следует быть вежливее. Хель болеет, ей нельзя нервничать. Мы пришли навестить ее и поддержать, а не навредить.

Солейль с кривоватой ухмылкой положил руку на плечо Изенгрину:

– Надеюсь, ты понимаешь, что вымещать все я буду на тебе.

Волк словно не услышал, только с тем же каменным выражением лица скинул руку друга и обратился ко мне:

– Прости его, он эмоционален.

– Самолюбив, нагл и горд, – с готовностью добавила я.

Лис сжал кулак. Изенгрин жестом остановил его. Тот прикусил губу, фыркнул и беспардонно опустился в кресло. Хорошо бы было согнать его, ибо не принято в порядочном обществе садиться без приглашения, но на новый скандал нарываться не хотелось. Это только увеличит срок их нахождения здесь, а я была бы не прочь, если бы они ушли как можно быстрее.

– Мы хотели пожелать тебе скорейшего выздоровления, – продолжил волк, – передать привет от ребят, и от лисов, и от волков, и вручить подарки.

Мысли стаей бабочек перелетели со скалы недовольства и неприязни на утес любопытства и ожидания.

– Подарки?

– Да, – слегка улыбнулся Изенгрин, видимо, заметив эмоцию, которую я не сразу взяла под контроль. – Пак, – имя прозвучало так, будто волк проглотил лимон целиком, – рассказал всем, что с тобой случилось, и ребята попросили принести тебе маленькие сувениры. Они хотят, чтобы ты видела их и помнила, что тебе всегда рады и ждут, когда ты вернешься.

Будто я на долгие месяцы исчезаю, ей-богу.

Он взял в руки свой рюкзак, до этого болтающийся у него за спиной, и выудил оттуда плотный синий пакет. Солейль закатил глаза, я показала ему средний палец, но этим все и ограничилось.

Пакет сразу же оказался у меня в руках.

Он оказался неожиданно тяжелым. Я развязала незамысловатый узел, развела края в стороны, и у меня перехватило дух.

Он полнился мелочами: записки на разноцветной бумаге, подвески, открытки, прозрачные шарики, искусственные перья. На самом дне что-то блеснуло, и я незамедлительно выудила вещицу на свет – зуб на тонкой медной проволоке, загнутый и острый. Я провела по нему пальцем; он впился в кожу.

– Так и знал, что тебе понравится, – кивнул Изенгрин.

– Сам сделал? – уже по-настоящему поразилась я. – Красиво, – даже врать не пришлось. – А чей зуб, если не секрет?

– Волчий.

– Настоящий?

– Самый что ни на есть.

Я испытала к украшению уважение. Всегда мечтала о чем-то подобном, да возможности купить не предоставлялось. Столица – это столица, в ней есть все, нужно только уметь искать. Я не умела, вот и осталась ни с чем. Сколько ни бродила по улицам – бесполезно. А тут, в этой дыре, украшение, порой даже появлявшееся во снах, отныне принадлежит мне без всяких усилий, пустых ожиданий и пресловутого «хочу».