Онлайн книга «Лисы и Волки»
|
Сама Хель сидела на стуле перед доской, привязанной скотчем к толстой палке на манер мольберта и прислоненной к стене. К ней был прикреплен лист бумаги, на котором уже прорисовывалось изображение, кричащее красками – окруженный огнем лис, искрививший пасть в насмешливом оскале. Изенгрин говорил, что именно так выглядит Лис в истинном обличье – зверь с ядовито-рыжей шерстью, горящим хвостом и ушами, оставляющий позади себя пожары, олицетворение огня. И Хель рисует его так, будто он только что прошел мимо – широкими мазками, уверенно, почти дерзко. На меня внимания она даже не обратила, продолжая методично оживлять картину. – Привет, котенок! – подал голос я. Кисточка дернулась, линия вильнула не в ту сторону, и Хель зашипела ничем не хуже змеи, окатив меня взглядом, полным отвращения: – Что ты тут забыл? – Как это невежливо, даже не обратиться к своему старшему товарищу по имени. Невыразительные губы скривились: – Ты мне не товарищ. – Так грубо. Ты на меня обижаешься? Она вдруг отряхнула ладони, вытерла их об испачканный фартук, отодвинула назад стул, нарочито неспешно сняла незавершенную картину, схватилась за основание доски и подняла ее в воздух. – Поверь, я с легкостью обрушу тебе на голову эту штуковину. Почему-то ей хотелось верить. Поэтому, решив пойти ей навстречу, я пожал плечами: – Да Изенгрин у тебя тетрадь оставил. Сказал забрать. Хель вернула свое «оружие» на место и принялась вновь прикреплять к нему ватман, причем с таким видом, будто находится в комнате одна. – И долго ты будешь молчать? – Сколько хочу, – фыркнула она. – Мой дом – мои правила. – О гостеприимности ты никогда не слышала? – Зачем демонстрировать гостеприимность тому, кто ее недостоин? Ты грубый, невоспитанный, заносчивый, раздражающий, шумный, – с каждым словом она говорила со все возрастающей злостью, – противный тип. Глаз нервно дернулся. – На себя посмотри. Фригидная, пресная, страшная, мерзкая баба, бледнее поганки и самой смерти! Хель же побледнела, из-за чего показалось, что щеки ее впали, обтянув череп, а тени пролегли глубже, сделав ее похожей на призрака. Брови взлетели вверх, она вздернула подбородок, и я вдруг понял, что, несмотря на то, что я выше, смотрит она на меня свысока. Это взбесило еще больше. Какое высокомерие! – Слизень, – прозвучало с оттенком угрозы, и я не смог не отметить, как ее рука опасно сжалась на странной лопатке, использующейся, кажется, для масляных красок. Не острая, но если пырнуть… – Тщеславная самонадеянная курица. И тут же мне в лоб прилетело что-то мелкое, но увесистое. Чтобы сохранить равновесие, пришлось сделать пару шагов назад. По щекам стекала вязкая жидкость – я дотронулся до них кончиками пальцев. На них остался темно-синий след. Совсем как кровь. Гуашь. И валяющаяся под ногами баночка с вытекающей из нее краской. Хель хладнокровно пожала плечами: – Если бы ты держал язык за зубами, не получил бы. Сам виноват. – Да ты сама вежливостью не блещешь! – Потому что ты ее не проявлял. На секунду померещилось, будто по губам Хель течет кровь, и она оседает на пол. Но нет. Она по-прежнему стояла, воинственно держа кисточку в руке и вздергивая подбородок. – Как ты меня достала… – просипел я, протягивая руки вперед. Хель отшатнулась, и в ее зрачках промелькнул неподдельный испуг, подстегнувший меня еще сильнее. – Мнишь тут из себя невесть кого. Я тебя не заставлял. Рукоприкладство за рукоприкладство! |