Книга Лисы и Волки, страница 83 – Лиза Белоусова

Дом Хель ничем не отличался от прочих домов – такая же коробка, похожая на спичечную, только с людьми внутри, живущими в своих бетонных пещерках. В отличие от света свечей, переливающегося, словно двигающегося, живого, придающего атмосферу сказки, свет из окон был скучным, блеклым. Собственно, эта его нейтральность и заставляет меня даже поздним вечером сидеть в полной темноте. Лучше так, чем быть окруженным ничем.

К счастью, солнце еще болталось где-то высоко в небесах и не собиралось заходить за горизонт – уличные часы на фонарном столбе показывали два пополудни, так что у меня в кармане была сотня возможностей отложить визит на «позже». Однако ничто не может защитить от непредвиденных случайностей, и я решил не рисковать – лучше отстреляться по-быстрому.

В кармане джинсов оказался код от подъезда, заботливо написанный на листочке Изенгрином. К слову, добывал его именно я: лез через окно в учительскую, по шатающейся аварийной лестнице забравшись на третий этаж. Высоты я не боюсь, но, когда подул ветер, и растущее рядом дерево врезалось в несчастную лестницу, сердце запнулось. Конечно, после того, как мать спасла меня, я сильнее обычных людей, но от смертельных исходов не застрахован.

Бабулька, спускающаяся по лестнице, смерила меня недовольным взглядом. Я приветливо улыбнулся, на что она сморщилась и, переваливаясь, словно ведьма, пошла своей дорогой.

Добравшись до нужного этажа, я по памяти подошел к нужной двери. Стряхнув с пальто почти растаявшие снежинки, нажал на кнопку звонка. Послышался чей-то топоток, судя по легкости, женский. Щелкнул замок, и в коридор выглянула светлая голова с высокой прической, а в меня вперился усталый бесцветный взгляд. Мне доводилось смотреть в глаза Хель, и мне они показались едва ли не мертвыми, но только сейчас я понял, как ошибался. У нее они пустые, но эмоции в них мелькают. Вспомнить только, какой гнев в ней пылал во время игры. Но эта женщина, ее мать… Если бы она не шевелилась, я бы подумал, что из квартиры вывалился труп. Бледная кожа, впавшие щеки, мешки под глазами, совершенно безжизненные, тонкие костлявые пальцы, сжимающие дверь. Сразу представилось, как эти пальцы оплетают похоронный букет.

– Здравствуй, – произнесла она, и меня словно окатило ледяной водой. – Могу чем-то помочь?

Неужели она даже не запомнила меня?

– Добрый день, – улыбнулся я. – Меня зовут Ян, я учусь с вашей дочерью. Приходил недавно вместе со своим одноклассником. Он у нее тетрадь забыл. Могу ли я забрать?

Она вновь тускло осмотрела меня с ног до головы, и губы ее растянулись в улыбке, такой искусственной, что меня едва не вывернуло наружу:

– Да-да, припоминаю. Проходи, пожалуйста. Ия будет рада тебя видеть. Она у себя в комнате.

Так, значит, ее зовут Ия? Безобразное имя. Впрочем, ей подходит.

Спрятав руки в рукавах растянутого серого платья, женщина зашаркала в зал.

Дверь в комнату Хель оказалась прикрыта, так что пришлось вежливо постучать.

Помещение, хоть и небольшое, стало глотком свежего воздуха по сравнению с остальной частью квартиры. Темные стены, задернутые шторы, только настольная лампа горит. И свет почему-то живой, больше похожий на тот, что распространяют вокруг себя масляные фонари. Все здесь было естественным – и книги, разбросанные на полу и криво стоящие на полках, валяющаяся в разных углах пастель, драпировочные ткани. И тепло. Как в домике на краю мира, где стоит пара кресел возле камина и шепчет радио.