Книга Война и потусторонний мир, страница 145 – Дарья Раскина

Глаза Ягины засияли.

– Мы обожаем долгие истории, – сказала она заговорщицким тоном, усаживаясь рядом с Константином. Теперь они оба смотрели неотрывно, и отговариваться было бы кокетством.

– Несколько лет назад мы с братом гуляли у пруда, и я заметил, как в рыбацких сетях бьется угорек. Мне стало жаль его. Я попробовал зайти в воду, но было слишком глубоко, а я… – она поискала, как аккуратнее сказать «безумно боюсь воды» и закончила: – не умею плавать. Пришлось просить Петра. Он освободил угорька, и вдруг оказалось, что тот вовсе не рыба. Точнее, рыба только наполовину…

– Так это были вы, те живые, что спасли наследника престола? – воскликнула Ягина. Брови ее, особенно та, что с кисточкой, удивленно взлетели. – Об этом писал «Потусторонний вестник»!

– Да, так и получилось. Через несколько дней нас позвали на церемонию у пруда, и Иверия вручила нам медаль содружества.

– Поразительно! – заключила Ягина. – Так вот почему вы столь спокойно восприняли то, что попали в Мертвое царство. Мне сразу показалось, что вы не так просты, но чтобы настолько… – Она покачала головой. – Александр Михайлович, да вы полны загадок! Не правда ли, Костя?

– Правда, – согласился Константин. – А еще правда, что вы и в самом деле всех вокруг спасаете. Кажется, мне повезло иметь такую охрану.

Улыбка его была слишком доброй, от нее защекотало на скулах. Смущенная необычным чувством, Александра поднялась.

– Что же, теперь, если все решили, отправимся спать? Ягина, в ваше владение переходит кровать.

– Благодарю. – Сладко потянувшись, Ягина отправилась к цветочным занавескам, но первым туда с мягким мурчанием прошагал Баюн.

Александра повернулась к Константину:

– Забирайте ямщицкую, а я найду себе место в сенях.

– Зачем же? – Константин посмотрел на нее с удивлением. – В ямщицкой хватит места на двоих, попросите смотрителя принести еще одну подушку.

Щеки будто бы пресильно ущипнули. Александра никак не ожидала подобного, уж сколько ночей она провела в одном помещении с сослуживцами, ни разу не испытав и капли смущения, а сейчас, при этих словах, постыдно зарделась. Что ж за наказание! Оттого ли это, что Константин не эскадронный товарищ? Оттого ли, что они не в походе? Оттого ли, что перед человеком такой честности, как Константин, с каждым часом становилось стыдно за обман и притворство? Да, да и да, и все же здесь было еще что-то, что никак не поддавалось пониманию. Глупо, в высшей степени глупо.

– Я не хотел бы стеснять вас, – сказала она, отступая к сеням.

– Вы ничуть меня не стесните.

– Но мне не впервой спать на сене, это весьма даже удобно…

– Зачем вы противитесь? – Константин выглядел озадаченным ее упорством. – Вам приказано охранять меня, вот и охраняйте. Кто знает, что за напасти поджидают меня этой ночью. Мы почти на границе Болотного царства, что будет, если в окно ко мне заберется какой-нибудь камышовый жиж, а вы в это время будете прохлаждаться на сене? Идите, идите и не спорьте. – Константин указал на двери ямщицкой. – Устраивайтесь, я еще почитаю здесь при свете.

С этими словами он открыл папку и, придвинув блюдце с оплывшей свечой, погрузился в чтение.

Александра немного постояла. Смутное беспокойство, которому никак не получалось найти причину, все не отступало, и она, подумав, списала его на слова Константина.