Книга Война и потусторонний мир, страница 148 – Дарья Раскина

Губы Константина дернулись при этих словах, он с отвращением отвернулся. Ягина не оставила попыток.

– Отчего ты не хочешь поехать? Неужели из-за страха перед бабкой?

– Это не страх, Ягина, это… – начал с досадой Константин, но прервался. – Нет, Ягина, с каждым часом промедления ее величество все больше будет думать, что отец не выполняет своих обязательств, а это грозит новой стычкой. Я не могу поставить мир под угрозу.

Ягина покусала губу, явно решаясь на какое-то последнее средство. Наконец, когда Константин уже отвернулся, показывая, что разговор окончен, она выпалила:

– Та делегация болотников, ее возглавлял Борис.

Константин застыл.

– Борис? – переспросил он ледяным тоном.

– Вот именно. – Подбодренная его вниманием, Ягина продолжила: – Ты же знаешь, он не пропустит ни единого бала. И вот он возвращался из Малахитовых гор, остановился здесь, а увидев Машу, не удержался и утащил в болото. Ты же не позволишь ему ради очередной прихоти увести под воду невинную девушку?

Константин поднял взгляд к потолку и принялся вглядываться в густые паутинные хлопья на почерневших от времени балках. В тишине стало слышно, как сонная муха, грузно жужжа, влетела в липкую сеть. Жужжание ее оборвалось, стало обидчивым, резким. Муха барахталась, стараясь освободиться, но лишь увязала сильнее. Константин неотрывно следил за ее злоключением. Ясно было, что его согласие – лишь вопрос времени, оставалось только выяснить, сколько ему понадобится, чтобы смириться. Оказалось, до тех пор, пока муха не перестала сопротивляться.

– Хорошо, мы поедем в болото. – Он сполз под одеяло и отвернулся. – Но Руссо я оставлю здесь.

– О, это замечательно, Коко! Я дам Баюна ему для защиты.

Ягина подхватила свечу и пружинисто направилась к двери. Казалось, если бы не хромота, она допрыгала бы до выхода на одной ножке.

– Позвольте узнать, что это за жаба? – спросила Александра. – И что за Борис?

– Жаба – это я так, в сердцах. Она бабушка Константина по матери, болотная царица. А Борис… – Ягина кинула обеспокоенный взгляд на замершего в пятне темноты Константина и не стала заканчивать. – Скоро вы будете иметь удовольствие видеть все своими глазами. А теперь собирайтесь, Михайло Саввич уже вывел Делира.

– Сейчас? – возмутился Константин. – Среди ночи?

– Ты же сам сказал, нам нельзя медлить.

Свеча в последний раз блеснула, прежде чем дверь за Ягиной закрылась.

– Эта… эта женщина! – воскликнул в сердцах Константин.

С мрачным выражением он сел и, бормоча что-то себе под нос, наклонился к ведру умыться. Александра, зевая, принялась натягивать доломан.

Невдалеке раздался надрывный, отчаянный крик младенца. Стоило им отойти от леса, оставив коляску и Делира у края болота под охраной смотрителя, как снова послышались эти душераздирающие вопли. Но на этот раз Александра знала, кто их издает и что они означают. Так что, даже не поворотив головы, она решительно шагала по хлюпающему травяному ковру дальше.

Сапоги с мокрым чавком погружались в зеленоватую воду, шпоры цеплялись за мох и обрастали тиной. Густой душноватый воздух подрагивал от дурмана растущего почти вплотную багульника, и даже ночное небо, низкое и хмуро-серое, казалось, было подернуто ряской. Идти становилось все сложнее.

Александра нащупала носком сапога плотную землю, надавила, как справа что-то булькнуло, и звук этот был слишком громким для лягушки. Зыбкая почва вспучилась, пошла кругами, а из пятнистого пузыря, надувшегося на водной мути, показалось лицо.