Книга Война и потусторонний мир, страница 151 – Дарья Раскина

– Как мы будем искать здесь Машу? – спросила она вполголоса, разглядывая не меньше сотни гостей и простирающийся до самой темноты зал.

– Я попробую отвлечь Бориса, – сказала Ягина. – А вы между тем разглядывайте его свиту – вряд ли он будет прятать новую добычу, еще не наигрался.

– Тише, – предупредил Константин, – он близко, я его чую.

И правда, от стайки прекрасных девушек отделилась высокая фигура и направилась к ним легкими скользящими шагами.

– Так-то лучше, – ухмыльнулся Борис, смерив их компанию взглядом. – Теперь вас не стыдно показать и царице. А, вот и она.

– Ее светлость Бэлла Анцибеловна! – объявил церемониймейстер, важно выступив в центр зала. – Болотная царица, правительница Торфяного княжества и великая герцогиня Восточных Топей.

Самые крупные листья, ведомые подводными рулевыми, расступились, пропуская вперед крупную светящуюся кувшинку. В центре ее, на мягком, выложенном мхом и шелком кресле, восседала болотная царица – самая древняя старуха, какую Александре привелось видеть. Кожа ее была истерта временем и вздыблена венами, скукоженные пальцы дрожали, на лице и шее бугрились, словно прилипшие слизни, зеленоватые наросты. Большая голова на тонкой шее смотрелась разваренным яблоком на палочке. Сгорбившись, царица сидела на мягком троне, одетая в расшитое бриллиантами платье, и рассеянно ворочала усталым, подслеповатым взглядом. По правую руку от нее стояла небольшая женщина с выпуклыми глазами-крыжовниками и собранным в оборку ртом. В руках она держала резной перламутровый веер, которым поминутно обмахивала старуху, а еще, прикрываясь им же, то и дело шептала ей на ухо.

Борис первым подошел к трону, подставил лоб под дряблый поцелуй и немедленно встал позади кресла.

Бэлла Анцибеловна медленно оглядела зал. Придворные замерли в реверансах и поклонах, дожидаясь разрешения возобновить веселье. Царица же, устало пожевав губами, подняла руку в белоснежной перчатке и дала знак музыкантам – играйте. Те только и ждали отмашки: смычки опустились на струны, флейты приникли к губам. Зал вспенился юбками, зашуршал шагами, воздух на болоте забурлил легкими звуками польки.

Однако те, кто окружал царицу, не спешили присоединяться к танцующим. Борис шепнул что-то на ухо своей бабке, и та дергано кивнула.

– Ну веди его, – сказала она и подставила лицо под веер. – Жарко, Агриппина, маши на меня!

Борис подозвал Константина, и тот медленно, будто через силу, приблизился. Склонился и поцеловал неловко приподнятую руку, перетянутую жемчужными браслетами.

Старая царица сцапала его за подбородок, подняла лорнет и долго разглядывала, кривя губы.

– Не наша порода, – цокнула она, отпуская. – Не то что Борька.

Агриппина, стоявшая по ее правую руку, склонилась и зашептала, Бэлла Анцибеловна прислушалась.

– А? Что ты там… Уши? – Она снова поглядела и причмокнула. – М-да, уши, это возможно… И вправду, ха! Ну, пусть уши. В остальном же – типичная мертвечина.

Константин стойко выдержал инспекцию и уже было отступил, но царица махнула рукой, подзывая.

– Сядь! – сказала она, указывая в центр кувшинки. – Есть у меня кое-что для тебя. А ты, Боря, иди. Иди развлекайся.

Борис насторожился при этих словах.

– Гран-мама, – сказал он, склоняясь, – прошу вас не отсылать меня. Я хотел бы быть к вам ближе на тот случай, если…