Книга Война и потусторонний мир, страница 153 – Дарья Раскина

– Конечно.

Волнуясь, Александра склонилась ближе. Быть поверенной секрета Константина показалось сейчас невероятно важным, большим доверием, от этого даже пересохло в горле, как в детстве, когда ее ставили на стул петь перед гостями. Она намеревалась сесть рядом, но не успела: в облаке музыки и запаха шампанского к ним подлетела Ягина.

– О чем это вы шепчетесь? – спросила она, сжимая Александре плечо. Щеки ее чудесно раскраснелись, в глазах плясали огоньки.

– О том, что вы, кажется, отлично проводите время, – отозвался со смешком Константин, и Александре вдруг стало приятно, что он не сказал правды, что подарок царицы остался только их тайной.

– Ты прав, Коко, – легко согласилась Ягина. – Я и забыла, как это чудесно. И этот вальс я хочу танцевать с вами, Саша! – Она схватила Александру за ладонь. – Пойдемте!

– Да ведь я… – начала Александра.

– Соглашайтесь, обязательно соглашайтесь, – подбодрил ее Константин с мягкой улыбкой. – Поговорить мы еще успеем.

Александра отправилась вслед за Ягиной.

«Ты знаешь, Петро, не так уж часто мне приходилось танцевать в Живой России. Да и, признаться, получать радость от того, чтобы быть стиснутой пузатым помещиком или усатым поручиком, слушать шутки одного или глупые вопросы другого, и все это пока туфли отчаянно жмут, пудра щекочет нос, а шпильки тычут в затылок, я так и не научилась. Но сейчас ведь все будет по-другому? Вот напротив меня девушка, живая и огненная, с морщинками смеха в уголках глаз и порозовевшей на скулах кожей. Ее веселье заражает! Стоит встать на расстоянии вдоха, почувствовать под ладонью окутанную нежным батистом талию, как музыка струится по моим венам, а ноги сами скользят по листьям. Внутри меня странная уверенность, которая шепчет: “Веди!” И я веду. Я веду, Петро, представляешь?»

Удивительно, как легко Ягина доверилась ей, как позволила мерить шаг и распределять опору. Их движение не сквозило ловкостью, они не всегда попадали в три такта, но воздух был слишком лилейным, музыка слишком волшебной, а лицо Ягины слишком счастливым, чтобы это имело значение.

«Ну надо же, Петро, я наконец поняла, о чем ты говорил, когда писал, что танцы на балу – это прелесть что такое. Всего-то и нужно было умереть и одеться в форму!»

Закружившись в собственном восторге, Александра едва не пропустила, как Ягина тяжело задышала, а виски ее заблестели от пота.

– Вы устали? – спросила она, замедляясь.

Ягина улыбнулась:

– Отведите меня куда-нибудь, где не так громко, Саша.

Местечко потише отыскалось на небольшом листе, спрятанном от главного зала завесой плакучей ивы, словно в беседке. Вальс здесь звучал приглушенно, вместо него пиликали сверчки и надрывались лягушки. Ягина с облегчением устроилась на расстеленном пушистом одеяле, Александра уселась напротив. Обтерев виски, она подергала воротник доломана, позволяя ветерку погладить разгоревшуюся шею. Как же хорошо, какая свежесть! И этот нежный сладковатый запах – откуда он? Александра обернулась и заметила среди мохнатых стеблей рогоза изящные сиреневые цветы с тонкими лепестками. Как их назвал Константин? Кукушкин цвет? Сорвав один, она спрятала его в рукав доломана.

Ягина подложила подушку под больную ногу.

– Вы, Саша, оказывается, завидный танцор. Блистали на балах в Живой России?