Онлайн книга «Война и потусторонний мир»
|
– Там еще осталось? – Немного… – Делайте! – Иверия стремительно зашагала к краю причала, гремя каблуками. – Вызывайте его, ну? – С великим князем что-то случилось? – Вызывайте! Петр поспешил выполнить приказ. Мысль о несчастии с Егором – ибо лишь это могло стать причиной столь сильного гнева императрицы – заставила торопиться. Волнение это передалось: чужой мальчик из другого мира вдруг показался донельзя человечным, и более того – подзащитным ему, Петру, вроде младшего брата. У самой воды Петр склонился на колено, кинул щепотку порошка и скороговоркой произнес: – Угорь, угорь, покажись, угорь, угорь, сон свой сбрось; посмотри, что я принес: гречку, просо и овес… Озеро отозвалось тишиной, лишь волны мерно плюхались о борта лодок. Петр поискал взглядом, но ни взмаха хвоста, ни блеска чешуи не заметил. Егор не желает его видеть? Или не может? Иверия так же напряженно вглядывалась в воду. Сжимала кулаки в тонких перчатках, по-детски пряча внутрь большие пальцы. – Еще раз! – потребовала она, не заботясь о том, чтобы звучать любезно. – Делайте еще раз. Петр щипнул порошка, повторил заклинание, замер. Иверия встала подле него, подалась вперед, подбирая подол строгого платья. Ничего. Ни намека на ответ. Озеро молчало, не желая выдавать своего господина. Иверия со злостью бросила подол, отступила. – Поздно, – сказала она сквозь зубы. – Упустили. Петр в волнении поднялся. – Ваше величество, будет ли мне позволено… Рядом втиснулся Лонжерон, толкнув его плечом. – Ваше величество, разрешите… – Извольте молчать, оба! – оборвала Иверия, дернув рукой. – Мне требуется время… Она отступила на противоположный край причала, будто близость их даже в молчанье мешала ходу ее мыслей, и замерла, снова вглядываясь в далекий берег. Ветер трепал непокрытые волосы, бесстыже выдергивая пряди из высокой прически. Иверия не обращала внимания. В тишине раздавалось лишь осторожное потрескивание: вода под причалом, где она стояла, покрывалась хрупким слоем льда. – Покажите ему письмо, граф, – сказала Иверия наконец. Лонжерон, хоть и нахмурившись на приказ, достал из-за пазухи сложенный вдвое лист, исчерканный торопливыми, размашистыми буквами, и протянул его Петру. «Государыня-императрица, любезная моя тетушка. Ваши слова о важности дипломатии с Кощеем продиктованы мудростию и опытом, перед которыми я преклоняюсь. И все же принять их сердцем не в моих силах. Не должно душам попадать в мертвое царство обманом и бесчестием, не должно им быть разменным товаром для алчущих наживы. И уж тем паче эта судьба не предназначена душам, еще не умершим. Как вам известно, я обязан Александре Михайловне жизнью, а значит, мой долг – отплатить ей. За сим я и отправляюсь. Пусть сердце ваше будет покойно за мою безопасность – компанию мне составляет верная Мушка. Остаюсь навеки преданным вам, Петр пробежался глазами по строчкам. В первые мгновения он онемел, обуреваемый противоречивыми чувствами. Ужас от того, что его миссия поставлена под угрозу поступком Егора, что обещанная помощь может быть отозвана, мешался с восхищением перед смелостью и благородством юного великого князя. Но было еще и другое чувство: как ни пытался Петр усмирить глупую, бесполезную надежду на Сашкино спасение, она крапивой пробивалась, обжигая глаза и легкие. |