Книга Узы Белого Лотоса, страница 36 – Адела Кэтчер

– Спасибо, Ван Чин, – поблагодарил директор Мао, проводив мальчика взглядом, пока тот шел до своего уголка. – Цай Ян, пойдем со мной.

Кабинет директора Мао находился на первом этаже в противоположном от владений доктора Сун крыле. Цай Ян еще ни разу не бывал в этой части приюта. Роспись на стене в главном зале, которую он увидел еще в первый день, когда Сун Цин привела его в это место, продолжала украшать и коридор, по которому они шли. Директор Мао держал Цай Яна за руку. Его ладонь была теплой и сухой, даже немного шершавой. Цай Ян послушно шагал за ним, рассматривая нарисованные реки и раскрывшиеся цветки лотосов на стенах. Встретившаяся им по пути Госпожа Мин с высоко забранными волосами, из-за которых она казалась еще выше, чем на самом деле, смерила Цай Яна странным взглядом и отвернулась, ускорив шаг. От нее почти буквально повеяло холодом, так что Цай Ян придвинулся чуть ближе к директору Мао. Почувствовав это, тот ободряюще сжал его ладонь.

В его кабинете было прохладно и пахло свежестью и деревом. Верхняя часть большого полукруглого окна была приоткрыта, и оттуда тянуло недавно прошедшим дождем. Цай Ян огляделся, замечая множество полок у дальней стены, заставленных детскими поделками, рисунками в простых деревянных рамочках и фотографиями. Фотографий было столько, что Цай Ян даже не смог окинуть взглядом их все. Много-много детей, с которыми директор Мао фотографировался в самом приюте, в парках, на чайных церемониях, с животными, в школе…

– Цай Ян, – мягко позвал директор Мао, отвлекая его от снимков. – Присаживайся.

Сказав это, сам он обошел большой стол, одна часть которого была полностью занята какими-то бумагами, сел в строгое кресло и указал на другое, стоявшее напротив. Оно, в свою очередь, совсем не было строгим. Это было мягкое кресло из приятной на ощупь ткани синего цвета, в которое так и тянуло забраться с ногами. Именно это Цай Ян и сделал, расслабившись, когда директор Мао только улыбнулся и не высказал никаких замечаний.

– Как ты себя чувствуешь? Как твои руки? – спросил директор Мао.

Цай Ян накрыл ладонью один из оставшихся на предплечье пластырей, который заново налепил утром доктор Сун и который он уже успел расковырять до того, что с концов торчали мелкие белые ниточки.

– Хорошо. Только три следа осталось. А было семь больших и четыре маленьких, – честно ответил Цай Ян.

Директор Мао улыбнулся еще шире.

– Это замечательно. Доктор Сун сказал, что шрамов не останется. Совсем скоро ничто не будет напоминать тебе о той собаке.

Цай Ян поежился, обхватив руками колени. Это вряд ли. У Ван Чина в книжке были картинки с собаками. Цай Ян старался пролистывать их побыстрее, потому что даже на бумаге эти зверюги вызывали холодок по спине, как будто вот-вот сзади снова послышится оглушительный лай.

Чтобы не расстраивать директора Мао, он тоже улыбнулся, пристроив подбородок на согнутых коленях. В приюте «Белый Лотос» все обращались с ним хорошо. Сун Цин и Сун Чан уже дважды приходили в комнату проведать его, и они засиживались до самого отбоя, пока не приходил доктор Сун и не забирал своих детей домой. Цай Яну не на что было жаловаться. По ночам ему бывало грустно, когда он думал о маме и папе, и тогда он выбирался в коридор и ходил, разглядывая фотографии и детские рисунки на стенах. Многие ребята рисовали свои семьи, которых больше не было, и Цай Ян понимал, что не один он тосковал по тому, что осталось в прошлом.