Книга Солнцестояние, страница 56 – Кэтрин Болфинч, Александра Нокс, Юлия Мухина, и др.

– Я устала, – сообщила она. – Пойду вниз. Если хотите, можете… – Настя помедлила, поджала губы. Нет, что это – она почти задумалась о том, что тут может быть еще… что? – Можете тут еще покопаться. Если что приглянется, можете в город забрать.

Лешу вот, кажется, от елочных игрушек придется силой отдирать, но их Насте точно было не жалко: елку они дома не наряжали уже давно, а друга хотелось порадовать после неудачи с ягодами.

Книжка в руках грела пальцы, как будто бы впитав тепло ее тела.

* * *

– Леся-то? – Теть Оля, кажется, даже не совсем поняла ее вопрос. Под ее задумчивым взглядом Настя уже успела поругать себя за глупый порыв вообще спросить, но тут та продолжила: – А, да. Леся. Ивановых дочка?

– Да. Помните, она же… Ее же волки загрызли. – Настя поджала губы, не сводя внимательного взгляда с нее, пытаясь уловить в глазах женщины хоть что-то, но та лишь пожала плечами и добродушно отмахнулась.

– Да откуда в наших лесах-то волки.

Настя замерла. Сжала в руках банку с молоком, за которой и зашла изначально как обычно, после вечерней дойки. В ушах зазвенело. Да в смысле, откуда?!

– Глупости какие-то выдумываешь, Настенька. Леська вон посмеется, если ты ей это расскажешь, она как раз с ребятами приехала сюда. Редко теперь в деревню заглядывает, только вот на праздники.

– Вы издеваетесь, что ли? – мрачно спросила Настя. Тетя Оля смотрела на нее с доброй улыбкой своими темно-зелеными глазами, стоя за забором. – Я же точно помню. Похороны еще были, на кладбище хоронили – я вам надгробие сфоткать могу и показать!

– Плохая примета, милая, живых людей мертвыми называть, – осуждающе и недовольно цокнула языком тетя Оля, и Насте по-детски захотелось шарахнуть банкой об землю, потому что вокруг творился какой-то дикий, абсолютно идиотский цирк. – Припоминаю, что Лесю вроде машина сбивала, но она выжила, может, ты с этим перепутала?

Никакая машина Лесю не сбивала. Настя это точно помнила: да и не ездили никогда тут машины на такой скорости, разве что ночью – но ночью и подростков наружу почти не выпускали, и фары в темноте деревни не увидеть было тяжело. Фонарей тут вообще не существовало, так что яркий свет всегда привлекал внимание.

– Сейчас сфотографирую и покажу вам, – пообещала она под насмешливый вздох тети Оли. Забежала в дом, вручила увлеченно листающей очередной журнал Жене банку с молоком, которой та обрадовалась, как ребенок. Лешу сразу же припахали печь блины, а Настя отправилась на кладбище.

Потому что правда, что за бред?!

Она точно помнила тот день, такое не забывается.

Помнила так ярко, что почти чувствовала царапающие лицо ветки и боль в подвернутой ноге, когда она убегала в сторону деревни под крики оставленной позади Леси, заглушаемые рычаньем и встревоженными трелями птиц на деревьях.

Настя прошла между рядами надгробий, скользя невидящим взглядом по фотографиям. Многие могилки уже были запущены, заросли травой и сорняками за оградами, где-то скамейки уже сгнили и подкосились, где-то и надгробия-то не было видно толком за выросшим деревом.

Тут было тихо. Спокойно.

Она выдохнула, скрестила руки на груди, оглядываясь. Она сюда еще не заходила – хотя, конечно, стоило. Вон там, кажется, должны быть их семейные могилы – деда с бабушкой, прабабушки, еще кого-то, но сейчас она ищет другую.