Книга Нить Ариадны, страница 92 – Камила Соколова

— Алекс, тебя долго не было.

— Но сейчас я здесь. Ты пишешь меня? ― Я подошла к нему.

— Когда ты рядом, сразу хочется писать твой портрет.

— Хочешь, я буду позировать тебе?

— Я никак не могу написать твое лицо, какая-то деталь все время ускользает...

— Совсем как у Гектора... ― сказала я тихо, усаживаясь на высокий стул, стоящий в самой светлой части комнаты под стеклянной крышей.

— Все повторяется, ― как-то безжизненно сказал Джеф и без энтузиазма взялся за наброски.

Через час или два в опасной близости от меня пролетел карандаш.

— Все, я сдаюсь, сдаюсь, это чертовщина какая-то. Я не могу тебя нарисовать! ― в бешенстве кричал Джеф.

— Милый, ― словно змея, я сползла со своего стула, ― у тебя все получится, нужно просто немного времени ― ты отвык от меня...

Джеф посмотрел на меня и прошептал:

— Как хорошо, что ты пришла, я уже почти перестал надеяться.

— Я же обещала тебе.

— Ты останешься сегодня?

— Я не могу. Пока у Гектора не пройдет выставка...

Повинуясь порыву, он нежно обнял меня, как великую драгоценность, и, гладя меня по волосам, зашептал:

— Я не хочу ничего знать об этом, больше не могу делить тебя ни с кем.

Мне невыносимо захотелось остаться, и я поддалась:

— Останусь, но только на одну ночь...

Едва заметная торжественная улыбка мелькнула на губах Джефа. Этот вечер мы провели в спальне, не покидая ее даже на ужин.

Я проснулась до рассвета, когда Джеф, освещенный лунным светом, еще спал. Этот свет придавал его лицу холодный синеватый оттенок, и казалось, что оно было высечено изо льда.

Джеф был красивым, как страж снежной королевы ― бесстрашный и спокойный викинг. Я поцеловала его в щеку, которая была теплой, даже горячей, и стала одеваться, чтобы снова отправиться в царство тьмы, недоверия и страха. Я задавала себе вопрос ― почему я не могу остаться с Джефом, а снова иду в дом Гектора, но ответа не было, просто ноги сами несли меня туда.

Дверь предательски хлопнула, я щелкнула выключателем и увидела, что Гектор не спит. Он сидел в кресле и смотрел на свои работы, которые были расставлены повсюду. На всех этих полотнах была изображена я ― прекрасная и светлая. Однако лица практически не было видно ни на одной, я знала, что Гектору так и не удалось передать его на холсте. Наши взгляды встретились, в его глазах была лишь пустота.

— Ты пришла, ― обреченно сказал он.

— Конечно, пришла. ― Я подошла и присела у его ног. Затем, кивая на картины, спросила: ― Ты их все возьмешь на выставку?

— Думаю, только эти. ― Он махнул рукой в сторону полотен, где изображал меня на фоне вересковых полей и лазоревого неба.

— Они и впрямь прекрасны, ― выдохнула я.

Гектор лишь устало кивнул, и измученная улыбка появилась на его губах.

Следующие несколько дней я провела с Гектором, но чем больше мы были вместе, тем мрачнее и ожесточеннее он становился. В один из вечеров его ярость стала настолько откровенной, что больше он не мог ее скрывать. Обвинения Гектора были столь же безосновательны, сколь и смешны, начиная с того, что кофе слишком горячий, и заканчивая тем, что почта ее величества задерживает доставку картин в Лондон.

Эта ситуация стала невыносимой, и в один из дней мне пришлось взять машину и снова отправиться к Джефу. Чем выше на холм я взбиралась, тем легче мне становилось. Издалека была заметна фигура Джефа, стоящего в дверях, он говорил что-то своему управляющему. Подъехав ближе, я увидела, что выглядит он неважно, серый цвет лица и темные круги под глазами делали его старше. Он коротко взглянул на меня.