Книга Нить Ариадны, страница 93 – Камила Соколова

— Я ухожу в море, ― бросил он мне.

С ужасом я взглянула на небо, которое пожирала черная ненасытная туча. На севере, откуда она надвигалась, не было видно ничего, кроме черноты. Казалось, солнце никогда туда не вернется.

— Я с тобой.

Он только кивнул, и мы сели в его машину.

На пристани дул холодный шквальный ветер, он начинался где-то далеко в море и, усиливаясь, обрушивался на берег. На флагштоках бились красные флаги, предупреждающие о высоком уровне опасности.

— Выходить в море сегодня сущее безумие, ― отговаривала я Джефа, когда мы мелкими шажками поднимались по неустойчивому, качающемуся над серым злым морем трапу.

Но Джеф только холодно посмотрел на меня:

— Разве мы с тобой не безумцы?

— Мы ― безумцы, но не настолько, чтобы сознательно искать смерть! ― Порывы ветра не давали говорить, приходилось кричать, но слова улетали далеко в океан.

— Ты можешь еще сойти на берег, ― отрезал Джеф. ― А я собираюсь отчалить через пять минут.

— Нет, я никуда не пойду. Я не оставлю тебя, ― говорила я, но внутри дрожала от страха и ужасного предчувствия. Джеф в таком состоянии был на все способен.

Что-то изменилось в его лице, похоже, мои слова тронули его, но, к сожалению, не изменили его намерений.

Он включил задний ход, и «Нить Ариадны» стала изящно разворачиваться на огромных волнах. Через пару минут на полных парах она неслась в открытое море, разрезая носом волны. Огромную яхту подбрасывало, как игрушку. Меня трясло и колотило от ужаса. Разверзнувшейся стихии было глубоко наплевать на нас, яхта была лишь соринкой на поверхности свирепого бесконечного океана. Пока еще на поверхности.

Серые бетонные волны обрушивались на корму нашего судна. Под их мощью яхту сначала вжимало в толщу воды настолько, что казалось, мы вот-вот пойдем ко дну, а потом она резво и неожиданно выпрыгивала из воды, как мячик. Я одновременно молилась богу и умоляла Джефа повернуть к берегу. Но Джеф с фанатичным упрямством продолжал держать курс в открытое море.

«Он хочет нас убить, хочет убить», ― без конца повторялось у меня в голове, а когда накатывала очередная волна, что с яростью накрывала яхту, я закрывала глаза, думая, что это конец. Невозможно было объяснить, почему я отправилась с Джефом в эту морскую прогулку, несмотря на сильный шторм. Вероятно, осознание того, что он пошел бы в море один, явно ища возможность погибнуть, испугало меня, нельзя было этого допустить. Я должна быть рядом с ним. И сейчас, стоя в рубке рядом с Джефом, который держал штурвал в своих крепких руках, я поняла, что люблю его. Конечно, это было так просто и очевидно, что я даже рассмеялась. Яхту тут же накренило, и я упала на колени и не успела встать на ноги, как крен пошел в другую сторону, и я снова упала. Шум от бьющихся в конвульсиях волн и разозленного ветра был невообразимым, через специальное толстое стекло рубки было видно кудрявую пену, шипящую на палубе, и бесконечные злые брызги. Они пытались сместить эту преграду между нами и огромным взбешенным океаном. Я опять стала молиться, теперь о том, чтобы Джеф образумился и прекратил эту пытку, а сам он в это время стоял, как каменное изваяние, и смотрел в непроглядную суровую даль моря.

— Джеф! ― закричала я. ― Я люблю тебя. Это будет очень глупо, если мы вот так погибнем. Мы можем быть счастливы. ― Было заметно, что он вздрогнул. Поспешив воспользоваться этим, я заговорила еще быстрее: ― Ты только представь, как нам может быть хорошо. Мы будем гулять вместе, ты будешь писать прекрасные пейзажи, а я буду любоваться тобой. Твои картины будут выставляться в лучших галереях, а я буду стоять рядом, гордиться и наслаждаться твоим триумфом. Ты слишком хорош, чтобы погибать просто так...