Книга Форчекинг, страница 69 – Камила Соколова

Я люблю хоккей, правда. Я обожаю скорость, люблю адреналин в крови, мне нравится, что это силовой вид спорта. Но каждый раз, когда я думаю о том, что за моей игрой следят два человека, которые решили, что я должен стать лучшим хоккеистом с самого первого дня моего рождения, мне словно к ногам привязывают гири, а на плечи накидывают два мешка с песком. Мне было легче в прошлом году, когда я играл за молодежную команду в Финляндии. Они были далеко и не могли постоянно за мной следить. Теперь я в большом спорте. Это уже успех, но радости я не чувствую, как и удовольствия. Только тяжелая ноша в виде того, что я должен воплотить в жизнь их мечту. Иногда, когда я остаюсь один, я позволяю себе размышлять о том, почему мы, дети, должны сгибаться под тяжестью несбыточной мечты родителей. Сколько несчастных ребят можно встретить в спорте, танцах или в музыкальной школе только потому, что у мамы или папы не получилось? Почему дети должны воплощать чьи-то чужие мечты? Если бы у меня был выбор, я бы, скорее всего, тоже выбрал хоккей, но, может быть, добавил бы еще что-нибудь, игру на гитаре например. Но у меня выбора не было, как и альтернативы. И это отвратительная хрень.

Дома собрались уже все — дедушка Виталий Евгеньевич, папа, мама, дедушкина сестра Мария и ее дочь Клавдия — папина двоюродная сестра. Стол накрыли в гостиной так, как всегда. Еще на пороге я вдохнул знакомые с детства запахи. Мама готовит яблочный пирог. Что ж, хоть что-то успокаивающее и приятное. Я вздохнул и прошел в комнату.

— А вот и он! — воскликнул отец с такими ликующими нотками в голосе, будто это у меня сегодня день рождения.

Я неловко помахал всем присутствующим и сел. Мама потрепала меня по голове. Спасибо ей за поддержку.

Клавдия рассказывала смешные истории про своего французского бульдога Тесея. Мама качала головой; она посмеивалась, но, думаю, внутренне находилась в ужасе. У меня никогда не было собаки, кошки или хомяка. Только хоккей. Мой взгляд переметнулся на сервант, в котором стояли кубки и медали, когда-то полученные мной. Это был уголок не моих достижений, а достижений деда и отца, так они ими гордились. Я рассматривал их, отключившись от собачки и ее проделок. Вдруг я услышал знакомое выражение: «Макс, ну когда мы увидим результат?»

И мороз побежал по моей коже.

Результат.

Им всегда будет мало.

Я не отвечал.

— Макс, — повторил дед. — Ты не с нами?

Я взглянул на него, он улыбался.

— Виталий Евгеньевич, а что такое результат? — спросил я, и за столом возникло удивленное молчание. Все смотрели на меня в изумлении. — Я не понимаю, что мне нужно сделать, чтобы достичь результата, который удовлетворит тебя.

Никто не позволял себе даже немного дерзить деду, он у нас такой своеобразный Дон Корлеоне, благодетель. После завода, в начале девяностых, он открыл строительную фирму и соорудил несколько зданий, которые до сих пор сдает в аренду. Собственно, все мы и живем на деньги, которые зарабатывает дед. И мама, и отец работают там же. Клавдия просто числится. Возможно, меня тоже ждет увлекательное будущее по сбору денег с арендодателей, но пока есть шанс этого избежать с помощью хоккея.

— Ты должен стать лучшим игроком, — не отреагировав на мой выпад, ответил дед.

— Команды? Сезона? Истории КХЛ? Столетия? — я еле сдерживался. Напряжение, не покидающее меня с начала предсезонного турнира, начало просачиваться. Еще целый игровой год, а я уже по уши накачан каким-то дерьмом.