Книга Форчекинг, страница 72 – Камила Соколова

Неожиданно Миша повернулась и сказала:

— Посмотрим «Дневники вампира».

Я улыбнулся:

— Конечно, и закажем еды.

Через полчаса мы, усевшись на диване, смотрели на запутанный любовный треугольник между Еленой, Дэймоном и Стефаном. Чушь, конечно, редкостная. Но Мише вроде нравится. А я поймал себя на мысли, что мне нравится, что ей нравится. Я, правда, специально отпускал шуточки про бестолковых вампиров, чтобы позлить Мишу, но она только смеялась.

До появления Миши я считал, что день просто ужасный, поэтому позволил себе выпить бокал вина. Больше во время сезона я не пью. Несмотря на то, что на прощальной вечеринке устроил Роберт по поводу алкоголя, я предложил вино и Мише. Мне кажется, что бокал — это нормально. Мы ели, пили и смеялись. Я вошел в раж и начал говорить, размахивая руками.

Вдруг Миша замерла, как гончая, напавшая на след:

— Что это у тебя?

Ее тон был одновременно любопытным и требовательным.

— Где? — не понял я.

— Что под пленкой? — она указала на руку.

— Я, кхм, кое-что добавил сегодня, — пробормотал я, забыв, что сегодня мое тело украсила еще одна фраза.

— Покажи, — от любопытства ее голубые глаза светились.

— Еще чего.

— Покажи.

Мое сопротивление только раззадорило ее.

Я спрятал руку за спину:

— Не-а.

Она придвинулась ближе и попробовала потянуть за плечо, но куда там. Я этим плечом сбиваю таких громил, что Мише можно и не пытаться. Но она продолжает, и в этом вся она. Миша тянет мою руку и смеется. Любопытство и упрямство раздирают ее. Мне тоже смешно. Я чуть расслабляю мышцы, и она думает, что вот-вот увидит мой локоть, но затем резко напрягаю, и нас по инерции несет вперед. Мы замираем в сантиметре друг от друга. Нет. Наши лица замирают в сантиметре друг от друга. Я смотрю только в ее голубые глаза, но чувствую, как дыхание затихает у нее на губах, и слышу стук ее сердца. Или это мое сердце колотится так, словно хочет пробить дыру в груди? И все мысли и заботы растворились. Не было моего отца и деда, Роберта и Тимура, Кирилла Ли и новой фразы «Follow your own dreams» на моем локте. В эту секунду только Миша была важна: ее запах, ее распахнутое по-детски лицо, ее веснушки, глаза и губы.

Губы. Они были так близко, что я мог бы легко коснуться их своими. Но остатки здравого смысла звонили в колокола так громко, что могли бы разбудить соседей. Я сглотнул и стал отодвигаться назад, тогда как Миша наклонилась вперед.

Наши губы встретились, ее губы были влажными, теплыми и полными. Наверное, часть моего мозга, отвечающая за удовольствие, убила остатки здравого смысла, потому что я не знаю, как объяснить то, что я сделал.

Я поднял свободную руку, положил ей на затылок и прижал ее ко мне так крепко, словно только этот поцелуй мог спасти мне жизнь. Ее рот приоткрылся…

Очнулся я только тогда, когда услышал ее негромкий стон.

Его губы были горячими и солоноватыми, а рука, которой он касался моей головы, сильной и собственнической. Все, что происходит прямо сейчас с моим телом, мне уже понятно — расширяются зрачки, дыхание становится глубоким, рациональное мышление отступает на второй план. Окситоцин с дофамином, дождавшись своего часа, мгновенно наполняют меня ощущением эйфории и желанием быть кому-то нужной. Почему кому-то? Вдыхая аромат цитрусов и кожи, я хочу быть нужной Максиму Исаеву и никому больше. Я чуть приоткрыла губы и почувствовала жар его влажного рта. Мой умный организм в доли секунды отсканировал состояние иммунитета Макса, его наследственность и здоровье, а также готов ли он к долговременным отношениям. Со здоровьем и иммунитетом все было в порядке, а с желанием быть в отношениях… Я знала, что он не готов, но мне было все равно. Как же хорошо целовать его. Его дыхание было приятным, а рука, держащая мой затылок, твердой и крепкой. Почему поцелуи не прописываются психологами как обязательное средство? Ведь они снимают стресс и тревогу. Он прижал меня сильнее, кончик его языка проник ко мне в рот и дотронулся до моего, и я застонала.