Книга Впечатление обманчиво, страница 22 – Татьяна Губейдулина, Ольга Мо, Аля Кружинина, и др.

Через пару часов Джереми получит срочный заказ, разгонит машину и выскочит на Каменный мост. Он будет почти на середине, когда идущий впереди трамвай сойдет с рельс, потеряет управление и перегородит дорогу. Джереми ударит по тормозам, вывернет руль и вылетит на встречку. К счастью, дорога будет свободна и все обойдется. А дальше, все, как в моих любимых фильмах. Джереми поймет, как непредсказуема жизнь, что «встать на ноги», «состояться» – может подождать. Он приедет к Мэри и скажет то, что она так мечтает услышать – давай рискнем, давай уедем и осуществим наши мечты!

Сестра шуршит вешалками, извлекая из плена аляповатых балахонов припрятанные вещи, и даже не догадывается, что совсем рядом разгорается огнями витрин, наполняется шумом улиц, наливается вдохновеньем развилка ее новой жизни. Мне нравится знать, что она будет счастлива.

– И как только Стелла тебя отпустила? – спрашивает Мэри.

– У нас сегодня лекция о тесте на способности. Я сказала, что хочу пойти.

– И что? Правда пойдешь?

– Ну я же здесь, а не там.

Мэри поворачивается ко мне, округляет глаза и хмыкает.

– Представляешь, что сказал бы отец, если бы ты пошла?

Я вытягиваюсь в струну, поднимаю указательный палец.

– Человек – это не биомасса! Личность нельзя измерить и запихнуть в таблицы! Нас определяют не способности, а только выбор, стремление и воля, – подражая жесту отца, я провожу рукой по щеке, будто оглаживаю невидимую бороду. – У нашего поколения выбора не было. Но мы боролись! И теперь вы, наши дети, вольны сами избирать свою судьбу. И мне горько, – я снова взмахиваю пальцем, – горько осознавать, что вы пренебрегаете свободой. Что позволяете другим определять кто вы и для чего живете.

Мэри кивает и улыбается, но улыбка совсем не веселая. Она протягивает разноцветный ворох одежды, и я ухожу в примерочную. Прикидываю, рассматриваю, кручусь перед зеркалом, но думаю об отце. Ему, и правда, пришлось не легко. После школы он отправил документы в авиационное училище, блестяще сдал экзамены. Но в те времена тест на способности был обязательным и именно он определял, какую профессию может выбрать человек. Врожденных талантов к пилотированию у отца не обнаружили и в поступлении отказали. Он любит вспоминать, как отчаянно его поколение боролось за право осуществлять мечты, как они митинговали, стояли в пикетах. Потребовалось почти двадцать лет, но у них получилось – тест на способности стал добровольным. И когда Мэри исполнилось шестнадцать, она официально отказалась его проходить. Отец был безумно горд, говорил, что прожил не напрасно, что подарил крылья своим детям.

Я несу к кассе пару футболок и лезу в рюкзак за кошельком. Мэри выбивает чек, и мы болтаем о погоде. На двери звякает колокольчик, в магазин вплывает посетительница, скользит равнодушным взглядом по вешалкам. Я собираюсь уходить. Сестра прощается со мной коротким кивком, шагает навстречу клиентке и расплывается в стерильной улыбке.

Я выхожу на улицу, иду вдоль витрины и вижу сквозь стекло, как Мэри что-то объясняет, указывая на ряды платьев. До чего же хочется сказать ей, что все будет хорошо. Что я знаю это совершенно точно – у нее все будет хорошо! Жаль, что нельзя. Мэри, конечно, не выдаст, но все равно опасно. Когда люди узнают, что ты провидец… Провидец. Люблю это слово! Как будто я не совсем человек. Впрочем, может так и есть? Ученые до сих пор не разобрались, что такое дар предвидения – естественное развитие человеческих способностей или зарождение нового вида. Может провидцы, как те обезьянки, что не полезли на дерево, а взяли палки и эволюционировали? Впрочем, с обезьянками ученые тоже до конца не разобрались.