Книга Призрак дождя, страница 24 – Полина Верховцева

В один из кренов ящики пришли в движение. Я едва успела выбраться наружу, как они с треском наехали друг на друга, а вот вещам моим не повезло. Мешок исчез где-то в глубине завала, но что самое страшное — с надрывным шипением треснула фляга.

Я осталась без воды и без уже привычного укрытия.

Внутренности трюма смялись и перемешались. Ящики, тюки, бочки катались от борта до борта и сталкивались между собой. Иногда они не выдерживали, и тогда их содержимое разлеталось во все стороны. Так треснула одна из бочек с соленой рыбой, щедро плеснув чешуей на пол.

Я ухватилась за распорку, обняла ее, прижимаясь всем телом, и молилась о том, чтобы меня не раздавило и не размазало по стенам.

Море ярилось. Бросалось на одинокое судно с неудержимой яростью, пытаясь сломить сопротивление и утащить в темную пучину, но корабль держался. Сквозь грохот и рев волн, прорезался жесткий как сталь голос капитана, стоящего у штурвала и отдающего хладнокровные приказы.

Он победил. Спустя несколько часов, которые показались мне вечностью, швырять стало меньше, а потом и вовсе наступил штиль. Только облегчения это не принесло, потому что сверху донеслось грозное:

— Привести трюм в порядок!

Ну вот и приплыли…

Я с трудом отлипла от переборки, сделала пару шагов, неуклюже размахивая руками, и чуть не повалилась навзничь, поскользнувшись на рыбьем хвосте. Внутри еще штормило и скудный завтрак просился наружу, а у меня даже не было времени придти в себя, потому что на лестнице уже раздавались неровные шаги и усталые голоса.

Спотыкаясь и падая, я ринулась через разбросанное добро в самый темный конец трюма. Нашла какую-то свалку – завязанные тюки вперемешку с добром из тех, которые не выдержали и разъехались по швам – и нырнула в эту кучу, стараясь забиться как можно дальше. И уже плевать было и на вонь, и на неудобства, и на бунтующий в желудке завтрак.

Только бы не нашли.

По узкой скрипучей лестнице в трюм спустились пятеро. Сквозь узкий просвет между барахлом я наблюдала за тем, как они стоят, потирая макушки:

— Руки поотрывать тому, кто крепил товар.

— А его кто-то крепил? — спросил здоровяк с голым торсом и смачно сплюнул на загаженный пол, — на этих островах такая духотень, что башка не варит. Побросали, поди, как придется и ушли.

— Вот кто бросал, тот пусть идет и разгребает эти завалы.

— Так иди и скажи об этом капитану, — осклабился самый щуплый их них. Голос у него был шепелявый и с присвистом.

— Чтобы он меня за борт отправил? Нет уж.

Они принялись за уборку. Раскатывали по сторонам бочки, выставляя их ровными рядами, со скрипом сдвигали ящики, которые еще недавно летали по трюму так, будто ничего и не весили, собирали передавленную рыбу.

А потом случилось то, чего я боялась больше всего.

— Здесь посторонний, — прогремело как гром посреди ясного неба. Один из матросов нашел мой смятый рюкзак и раздавленную флягу, — слышите, парни? У нас крыса на корабле.

Я затихла, а когда они начали методично обыскивать трюм и вовсе перестала дышать. Страшно до одури, но деваться некуда. Я снова оказалась в ловушке и на этот раз выхода не было.

С каждым шагом они все ближе и ближе подбирались к моему укрытию. Еще немного и меня выдаст грохот собственного сердца, неистово бьющегося об ребра.

Между мной и ближайшим матросом остались всего несколько бочек. Он нетерпеливо сдергивал крышку с каждой из них, заглядывал внутрь, а потом отодвигал в сторону, тут же принимаясь за следующую.