Книга Призрачная империя, страница 116 – Рина Харос

Я рухнула на пол и вцепилась пальцами в подол платья, который рвался под натиском дрожи. Одна свеча шелохнулась, но не потухла, пробуждая воспоминания, забытые под гнетом страха.

Ванна. Свечи. Девушка, оберегающая раненный ножом живот.

Меня вырвало на пол всем, что съела и выпила за сегодня.

Я устало потирал глаза, облокотившись локтями о стол. За окном вставало предрассветное солнце, согревая лучами и освещая все вокруг, пробуждая к жизни. Я не спал всю ночь и чувствовал себя поистине погано: в глаза будто насыпали песок, во рту пересохло, а руки дрожали, словно таскал тридцатикилограммовые мешки с картошкой. Но тем не менее нашел силы и пришел в Смоленский кабак – единственное, пожалуй, место, открывающееся в шесть утра. Я заказал крепкий кофе, омлет и жареную колбасу, проглотил все за один присест и откинулся на спинку деревянного стула, своей мягкостью сравнимого разве что с каменной глыбой.

За ночь удалось уничтожить дюжины две диких бесов – не тот результат, на который рассчитывал, но это лучше, чем ничего. Оказалось, твари только пробуждались ото сна и не думали, что я смогу нанести удар, проткнув головы деревянными палками, а потом скормить сердца и другие части тела кикиморам, поджидающим свой лакомый кусок, как пес около будки.

Девушка забрала посуду, поставила на стол графин с водой, стакан со сколом и, подмигнув, скрылась за массивными дверями, отделяющими кухню от основного зала, куда начали прибывать гости – позавтракать перед тяжелым рабочим днем. Этот кабак посещали шахтеры и мужики, работающие в полях, для которых утренний прием пищи был сродни любви к матери – единственная святыня в жизни.

Я налил прохладной воды в стакан и выпил его залпом, осторожно поставив обратно на стол. Кругом слышались матерные разговоры, глупые шутки, рассказы о том, как очередной болван провел ночь между ног пышногрудой доярки. Меня едва не вырвало от того, насколько пикантными были эти подробности. Отвернувшись в окно, стал пристально наблюдать за бегущими детьми, спешащими на работу взрослыми, и в груди на мгновение появилось чувство пустоты и одиночества.

Как там Саша?

Может, стоит написать письмо и все рассказать как на духу?

Отмахнувшись от этой мысли, я почувствовал слабое прикосновение к плечу и обернулся. Девушка, разносившая еду, держала в одной руке листок с ценой за завтрак, а другую продолжала удерживать на моем теле. Молча достал мелочовку, вручил и встал, поблагодарив за завтрак. Еда здесь оказалась весьма сносной, по крайней мере свежей. Я решил приходить сюда хотя бы завтракать и обедать, поскольку приготовленное в трактире, где остановился, можно было подавать разве что крысам – все сырое, несоленое, приготовленное абы как и побыстрее. Я не был привередой в еде, но сидеть в углу и грызть сырой картофель не хотелось совсем.

Только я вышел за порог, как меня окрикнул женский голос – следом за мной выбежала та, что разносила еду. На мой удивленный взгляд она поправила копну рыжих волос, смущенно улыбнулась и протянула сдачу.

– Ох, что вы, не стоит. Оставьте себе, может, купите какую-нибудь безделушку.

Но женщина продолжала протягивать руку, стыдливо отводя взгляд.

– Что-то случилось? – решился я задать вопрос, сам не ведая почему. Женщина втянула воздух с такой силой, что казалось, еще немного – и на груди порвется платье.