Книга Призрачная империя, страница 5 – Рина Харос

– Но, отец… Гриша не похож на нас. Он не может выучить ни одной молитвы, будто они стираются из его памяти сразу, как только батюшка в церкви перестает произносить божественную исповедь.

– Помолчи, Андрей. Григорий научится, все приходит с опытом.

Брат в ответ фыркнул, но благоразумно промолчал.

Этот разговор я услышал, когда важно шествовал в столовую. Но даже слова старшего брата не испортили настроения, хотя весь последующий вечер я из раза в раз прогонял их в памяти.

Я доел остывшие щи, ломоть хлеба и выпил кружку кваса, от терпкости которого поморщился и выдохнул через рот. Отец усмехнулся, сестры этого не заметили, увлеченные болтовней, понятной им одним, а мать положила руки по обе стороны от себя на стол.

– Господи, Иисусе Христе, Боже наш, благодарим тебя за хлеб насущный и воду целительную, которая изгоняет злых духов из душ наших. Будь милостив к детям своим, покуда не примешь нас в царство небесное. Да будет так. Аминь.

Пока она произносила молитвы, я крепко обхватывал пальцами ладони матери и отца, которые словно впали в транс от благодарственных речей Богу. Удивленно выгнул бровь, заметив, как Андрей и сестры прикрыли глаза и наслаждались голосом родительницы – своими словами она словно даровала им защиту от нечистых сил.

Но нужна ли она была кому-либо?

Зло повсюду, в каждом из нас, но кто-то умеет его скрывать, демонстрируя благодать, а кто-то открыто выступает против законов Божьих, выказывая свое отступничество от рая, признавая лишь царство Сатаны.

Все тело покалывало, пока мать произносила молитвы, будто в него вставляли сотни маленьких игл. Когда наши руки отдалились, я вдохнул полной грудью и почувствовал прилив сил, словно кто-то поделился частью своих. Мать встала из-за стола и начала собирать тарелки, поднося к железной лохани, от которой шел пар, грязную посуду. Отец и Андрей сухо поблагодарили за обед и вышли из дома, шумно захлопнув дверь. Брат возомнил себя правой рукой родителя, не догадываясь, что все это лишь притворство. Отец брал Андрея, чтобы тот не мешался под ногами у матери – он то и дело пытался восхвалить себя, принижая других. Наставления матери пропускал мимо ушей и говорил, что лишь слабый духом не выстоит против слов, которые ведутся устами самого Бога.

Несмотря на то что мне через полгода исполнится семь лет, я и то понимал, что слова Андрея – брехня. Бог не разговаривает со своими детьми, не наставляет их, а лишь вкладывает каждому крест, который раб Божий несет до самой смерти.

Мой крест – слушать бесконечную болтовню брата, который то и дело пытается задеть меня при любом удобном случае. Сестры и мать не лезут в наши отношения, и единственная надежда – отец, мнение которого уважали и боялись.

– Тебе помочь?

Я спрыгнул с деревянной скамьи и подбежал к матери, обняв грузную фигуру.

– Нет, Гриша, иди отдохни после обеда и вздремни.

Несмотря на то что мать большую часть времени молчала, нам было хорошо вместе – она то читала сказки, то отправляла в лес за ягодами, давая завет не уходить далеко. Пока я бродил между массивными деревьями и высокой травой, которая цеплялась за штаны и рубаху, мать успевала прибраться в доме, а затем оставляла младших детей под присмотром соседок, чтобы уделить время прокаженному ребенку, когда тот возвращался обратно, если верить словам Андрея, – то есть мне.