Книга Человек с островов, страница 125 – Анюта Соколова

В окно уверенно заглядывало солнце. Сугробы стремительно таяли, дворники раскидывали особенно большие слежавшиеся снежные кучи. Вербы во дворе налились соком и покрылись белыми пушкáми. Я распахнула раму и подставила лицо под ласковые лучи. Если закрыть глаза, можно представить… Нечего представлять. Заныли рубцы на запястьях с еле заметными точками от снятых швов. Доктор семьи Велон восхитился мастерской работой коллеги, на вопрос, кто мной занимался, я честно ответила, что не знаю его имени.

Больше всего угнетала скука. Юлиана Велон не могла пойти работать, ей полагалось с утра посещать модных портних и салоны красоты, а вечера проводить в театре, в гостях и на выставках. Лиолена, привыкшая к этому образу жизни с рождения, искренне не понимала, что меня не устраивает. Я же тосковала по Скирону, по тайной службе, суете управления и даже по сплетницам в отделе делопроизводства. Несколько раз порывалась позвонить Патрише, но испугалась расспросов. На вопросы нужно отвечать, а что я могла ответить?

Каждую ночь мне снился Шен. Смеющийся, злой, нежный, грубый, страстный… Сейчас я жалела о «таблеточках» – возможно, если бы я увезла с собой его ребёнка, жизнь обрела бы хоть какой-то смысл. Просыпалась я с сухими глазами – способность плакать ко мне так и не вернулась. Лежала и смотрела в потолок своей роскошной спальни. Журналисты приписывали мне меланхолию, а я просто не понимала, зачем ещё дышу. На людях ещё как-то держалась, наедине с собой притворяться было незачем.

Не радовал мир между империей и островами, намерение Бергана жениться на островитянке и вовсе вызвало смех. Не было желания смотреть новости, особенно те, где показывали Сайо, – я не хотела услышать о браке сына князя и Лиолены Ренир. Нет, я не превратилась в неухоженную страхолюдину, напротив, зеркало каждый день отражало блестящий результат усилий лучших мастеров своего дела. Столичные «Вести» назвали троюродную сестру императора образцом вкуса и стиля – приходилось соответствовать. Внешне я казалась совершенно нормальной: послушно посещала все мероприятия, куда меня вывозил дядя, и поддерживала непринуждённую светскую беседу. Никто при этом не догадывался, что я чувствую и чувствую ли вообще.

«Юли, я заеду за тобой через пять минут», – высветилось сообщение на экране вифона. Дядю огорчать не стоило, он и так лез из кожи вон, чтобы меня развеселить. От него я своё состояние тщательно скрывала – как, впрочем, и от всех остальных. Мне это удавалось, видимо, привычка притворяться въелась слишком прочно. Если так пойдёт, возможно, лет через пять я научусь не вздрагивать каждый раз при упоминании островов. А через десять, пожалуй, выйду замуж исключительно по политическим соображениям. Договорной брак, исключающий постель. Быть с кем-то после Шена – всё равно что после роскошного обеда закусить помоями.

Бриш вошёл расфранчённый, с бархатным футляром в руках.

– Опять? – всплеснула я руками.

– Нет-нет, – поспешил объяснить он. – Это фамильная ценность, Юли, я лишь забрал её из сейфа в банке. Она должна была принадлежать твоей матери, но дед озлобился и нарушил традицию.

С чёрного бархата на меня смотрели потрясающие камни – ярко-голубые, как глаза Шена.

– Юли, эти аквамарины Алонсо Великий подарил своей невестке, твоей прабабушке. Она, в свою очередь, преподнесла их моей матери. Теперь они принадлежат тебе. Будет уместно надеть их на сегодняшний вечер, тем более что и твоё платье в тон.