Книга Воля владыки. В твоем сердце, страница 79 – Рия Радовская

Ее первая течка закончилась быстро. То ли от отвращения к собственному телу, потому что впустило в себя непонятно кого и даже пыталось радоваться первой близости, пока не начало корчиться от боли. То ли от лихорадки. С ней Хесса справлялась в одиночестве в пропахшем гнилыми тряпками погребе тетки Руфии. Та, ослепшая и выжившая из ума, уже почти не поднималась с вытертой циновки в углу своей развалюхи. Хесса, шатаясь, выбиралась из лачуги до рассвета, приносила воды и Руфии, и себе, и снова убиралась в погреб. Там было темно, тихо и не так сильно хотелось сдохнуть.

Она не знала свою мать. Руфия, вроде как помнившая ту, говорила, что пришлая беременная анха объявилась в трущобах почти перед родами да ими же и померла. Хесса помнила об этом, но впервые всерьез задумалась о сущности анхи, когда до ужаса испугалась, что забеременеет уже тогда, в свою первую течку, от мерзкого, незнакомого, пьяного гада! И с тех пор эта самая сущность не приносила ей ничего, кроме ненависти, боли и чудовищной, глухой тоски о чем-то давно похороненном, нежном, чистом и, наверное, способном любить. За все прошедшие годы она ни разу не вспоминала тот проклятый пустырь. Запрещала себе, душила воспоминания, как слезы. А теперь они, будто почуяв слабину, наплывали неостановимо, вскипали, как морские волны из книг, и уже отчаянно жгло глаза.

Хесса моргнула, отшатнулась от зеркала, стиснула кулаки. Сказала, стараясь справиться с хриплым, дрожащим голосом:

— Хватит! Ты больше не Дикая Хесса. Ты, чтоб тебе пусто было, невеста первого советника Имхары! Нет. Уже почти жена! — Добавила шепотом, будто боясь спугнуть неожиданное счастье: — Любимая жена. И любящая. То мерзкое, тошнотворное, дурное, что было раньше, — закончилось. Слышишь? Нет его!

— Нашла! — воскликнула ворвавшаяся в комнату Сальма, и Хесса поспешно обернулась, надеясь, что жирная черная краска, которой Сальма подводила ей глаза, выстояла и не расплылась какими-нибудь уродливыми пятнами. Еще не хватало испортить столько чужого труда!

— Смотри, ну правда же, отлично подойдет!

Сальма настороженно пригляделась, но, спасибо предкам, спрашивать ни о чем не стала. Эта чуткость отозвалась в Хессе волной благодарного тепла. Возможно, и у самой Сальмы было в прошлом что-то такое, что лучше оставить при себе. Далеко не всему похороненному стоит однажды откапываться. Чему-то нужно остаться в песках навсегда.

А Сальма уже крепила к вышитому алому поясу еще один, белоснежный, сплетенный из нескольких тонких шнуров с вкраплениями сияющих прозрачных камней в местах переплетений. Белое на красном смотрелось странно, но, пожалуй, красиво. Как будто стало даже как-то ярче.

— Этого хватит? — с сомнением спросила Хесса. — Его же под накидкой и не увидит никто?

— Кому надо, тот увидит, — усмехнулась Сальма. — Ты же слышала, что сказал господин первый советник — церемонию проведет старейшина Бакчар. И пусть она будет не совсем… традиционная…

— Да ладно, — фыркнула Хесса. — Скажи уж как есть — безобразно неправильная.

— И вовсе не безобразно, — возразила Сальма, — Так вот, пусть даже она будет непривычно быстрая, но старейшина Бакчар непременно заметит все положенные детали. Он проводил свадебный обряд еще у владыки Санара, отца владыки Асира. Ты даже не представляешь, какая это честь, что он согласился обвенчать вас!