Книга Тернистый путь, страница 116 – Виолетта Орлова

Когда Лэк увидел Артура, то потупил взор, не в силах посмотреть в глаза тому, кого утром с такой легкостью сдал хозяину. Сказать, что ему было ужасно стыдно означало ничего не сказать. Бедняга жутко мучился. Хоть мальчик и прожил почти всю свою сознательную жизнь среди постоянных побоев и унижений, он все-таки знал цену по-настоящему добрых и смелых поступков. И пусть сам не обладал подобными качествами, он все же умел замечать их в других людях.

— Я… Мне жаль, что вас поймали, — слабым голосом промямлил Лэк, виновато глядя себе под ноги. Тэнка заплакала и кинулась ему на шею.

— Лэк! Что же это такое, Лэк… Почему я всегда все порчу? Ведь мы здесь из-за меня, понимаешь?

— Из-за тебя? — смущенно переспросил Лэк, не зная, как успокоить девочку. Ему-то как раз казалось, что они здесь из-за него, из-за его слабости.

— Да, да, я вела себя глупо, понимаешь? Если бы не я, Артура вообще здесь бы не было. А теперь еще он должен участвовать в этих дурацких боях… Лэк, расскажи, Лэк, нам ведь не придется драться друг с другом?

Лэк, одной рукой поглаживая девочку по голове, нерешительно ответил:

— Нет. Конечно, нет. Это просто соревнования. Ну как бы на силу, ловкость.

— А почему тогда такое название — Потешные бои? — сквозь слезы вымолвила Тэнка.

— Ну… я не знаю. Чудачества богачей, — протянул Лэк, в полнейшем смущении. Его тронули слезы подруги, и поэтому он еще сильнее корил себя за проявленную слабость. Мальчик не хотел говорить больше, чтобы не расстраивать Тэнку, однако он знал, что испытания прозвали боями от слова «бойня», ибо в конце всех проигравших неудачников без малейшей жалости отправляли на корм собакам.

— Ну а почему… Толстяк так странно говорил об этих боях… Будто никто оттуда не возвращается…

— Просто некоторые испытания будут сложными, — промямлил Лэк, решительно не зная, как утешить бедную девочку. Он обманывал ее, но делал это лишь потому, чтобы она меньше нервничала и набралась сил перед завтрашним днем.

Во время этого разговора Артур молча сидел от них чуть поодаль, прислонившись незажившей от побоев спиной к полуразобранной конуре. Теперь в будке больше не было нужды, так как Мир чудес уходил в далекое путешествие, и лишний багаж, так же, как и лишние рабы, господину Ролли ни к чему.

Храбрый юноша претерпевал одну из самых тяжелых минут в своей жизни. Волновался ли он за себя? Нет, об этом он думал в последнюю очередь. Теперь он уже и не надеялся на счастливое избавление. Перед его глазами мелькали картины и образы из его жизни, которые, впрочем, быстро сменялись, не задерживаясь. Когда человек предвидит свою близкую гибель, он начинает вспоминать дорогих людей, а также анализировать прошлые поступки, правильные и неправильные. Он наконец-то может посмотреть на самого себя как бы извне, со стороны, абстрагируясь от собственного «я», как строгий судья, который не знает лично своих подсудимых.

Многое из того, что Артур ранее делал, казалось ему теперь не совсем верным, хоть мальчик всегда старался слушать свое сердце и совесть. Если бы он не сомневался в отце и Баклажанчике, то, возможно, никогда бы не оказался в пещере. Если бы он не захотел во что бы то ни стало посетить Кагилу, то не послушался бы Тэнку и не взял ее с собой, и девочка осталась бы в Той-что-примыкает-к-лесу в кругу любящих ее людей и не подвергалась бы сейчас смертельной опасности. Если бы Артур не был таким скрытным и рассказал бы все Диане, вероятно, он находился бы сейчас рядом с ней, а не в шатрах жестокого человека, возомнившего себя вершителем чужих судеб. И так много было этих счастливых исходов, этих маленьких многообещающих «если», что они занимали полностью все мысли Артура, манили, дразнили и жестоко издевались над своей жертвой.