Книга Последнее слово единорогов, страница 263 – Виолетта Орлова

Перед ним возвышались две массивные железные клетки; они были вплотную придвинуты друг к другу, их разделяла лишь тонкая металлическая решетка. В одной лежала Диана: кажется, она спала, ибо глаза ее были закрыты, а дыхание было мерным и спокойным. Длинные черные волосы веером разметались по дну клетки. В другой сидела пара голодных шакалов: с острыми мордами и вздыбленными загривками, именно они издавали те неприятные для уха звуки. Сейчас растревоженные господином Мурджаном, они и вовсе принялись выть, бросая вожделенные взоры на лежавшую совсем рядом добычу. Такую манящую, но вместе с тем недостижимую.

– Там есть один хитрый механизм, – проговорил господин Мурджан, лукаво поглядывая на Артура, – я могу покрутить его, и дверца поднимется. Понимаешь, чем это грозит? Мои питомцы переберутся в соседнюю клетку.

С этими словами он подошел к клетке и принялся крутить ручку: внутренняя дверь стала медленно подниматься. Шакал оживился, заскулил и принялся подкапывать землю лапами, пытаясь скорее добраться до столь желанной добычи.

Артур нервно дернулся вперед, издав тихий стон – невольное выражение душевной муки. За что ему посылались такие суровые испытания, которые ему не под силу было вытерпеть? Бедный юноша принялся биться в наручниках, подобно свободолюбивой птице, по воле злого рока оказавшейся в клетке.

Когда, наконец, разум возобладал над эмоциями, он бессильно замер и перевел полный страдания взгляд на мучителя, который с гадкой усмешкой на устах наблюдал за его хаотичными движениями.

– Нет, пожалуйста! – едва шевеля языком, проскулил Артур. – Прошу вас, умоляю, сжальтесь над ней!

– Завтра утром, Тахир, ты попросишь меня еще раз. И я приму окончательное решение. А пока оставлю дверцу чуть приподнятой – если мои любимцы окажутся достаточно ловкими и гибкими, то им сегодня очень повезет, – с этими жесткими словами господин Мурджан вышел из комнаты, игнорируя страстные мольбы за спиной.

Когда он вышел, Артур попытался позвать Диану. Но увы, любимая не слышала его, равно как не подозревала о том, что в нескольких единосантиметрах от ее нежной шеи лязгает зубами отвратительная пасть. Впрочем, вполне человеческая пасть господина Мурджана представлялась куда более отвратительной. Зверь был голоден и действовал, повинуясь инстинктам, стоило ли в том его винить? А вот другой шакал в человечьем обличье и воплощал в себе истинное зло.

Какая жестокая пытка – находиться рядом с близким человеком, слышать его дыхание, отчетливо видеть его, но при этом не иметь ни малейшей возможности ему помочь! Близко и одновременно несказанно далеко! Артур принялся с силой раскачивать кресло, желая придвинуть его к клетке. В какой-то момент ему это удалось, но не столь удачно, сколь он хотел, ибо кресло обрушилось набок вместе со своим незадачливым пленником. Это неловкое движение причинило юноше боль, но по силе все же меньшую, что он испытывал в своем сердце. Теперь он лежал на одном боку, прислонившись левой щекой к холодному, мокрому полу, от которого разило тухлой псиной, и находился в состоянии еще более беспомощном, чем был минуту назад.

Когда утром господин Мурджан вернулся к пленникам, то к своему великому удовлетворению увидел, сколь разительно всего за одну ночь поменялся его самоуверенный гость. Лицо его заставило бы содрогнуться любого, кто случайно явился свидетелем этой сцены. Совершенно белое, застывшее в невольном страдании; остановившиеся глаза обведены яркими черными кругами, до крови сжатые губы побелели, на лбу блестят капли пота. Мальчишка лежал на полу, беззащитно прильнув к одному из подлокотников, на запястьях его темнели страшные синяки. Он изнемог до смерти и находился почти в беспамятстве.