Книга Хозяйка молодильных яблок, страница 26 – Иви Тару

– Ну-ка, возьмись за обух!

Вилюй железа коснулся и не дернулся, не обжегся. Значит, живой. Да быть того не может, рана точно смертельной была. Вон и одежда в крови вся.

– Как же ты, а? – Доморад потрогал его, потискал, одежду кверху задрал, живот посмотрел: ни шрама, ни царапинки, словно и не было ничего, только кровь засохшая и все.

– Как, да вот так. Яблочком меня тот воин угостил.

– Яблочком?

Пока Вилюй про свое спасение рассказывал, Доморад понял, что только что свою самую большую выгоду упустил, даже радость от бочонков серебра погасла. Незван про Семидол спрашивал, может, доведется его там встретить? Жаль только, город слишком большой, там человека искать, что иголку в стоге сена. Да и лица его Доморад не видел, зато конь приметный, чубарой масти. Даже не конь, кобылица. Купец даже руки потер, предвкушая удачу, заторопил людей скорей в путь отправляться.

***

Отъехав достаточно далеко от реки, Милава спешилась. Возбуждение боя еще не прошло, кровь бурлила в ней до сих пор. Поверить не могла, что мечом рубилась, слава богам, не убила никого. Хоть и лихие люди, но кто она такая, чтобы чужие жизни забирать? Прогнала разбойников и славно, вдругорядь подумают, прежде чем на чужое зариться. Она шлем сняла, головой тряхнула. Тяжела кольчуга. Как же мужчины в таком ходят, да еще и битвы ведут? Она вон недолго побыла и то устала, будто весь день землю в саду рыхлила.

Тут Чубарка в лицо ей подула, и стала Милава как прежде, только сарафан, рубаха, навершник, ботинки новыми сделались, словно и не носила она их долгое время. Оглядела себя Милава, засмеялась.

– Ах, Чубарушка, вот же затейница ты у меня! Ну, ладно, что ж скажешь, куда нам ехать дальше?

Кобылица губами ее волосы тронула, ногами переступила, головой машет. Милава в седло забралась, к ее шее нагнулась.

– Думаешь, что знаешь, куда меня отвезти? Ну, ладно, доверюсь тебе. Вперед!

Золотило полуденное солнце крышу княжьих хором, крытую медными листами. Третий ярус высокого терема окружало гульбище, откуда весь Семидол как на ладони видать.

Турила потянулся, крякнул; после долгого пути в седле тело требовало отдха, но не до того сейчас было.

– Что, брат, притомился? – в голосе князя звучала усмешка.

– Еще бы, князюшка. Зайца в лесу легче поймать, чем девку по твоему хотению отыскать. Задал ты загадку: чтоб и пригожа, и ловка, и вежести обучена, да еще и с умениями особыми… – в этом месте Турила лицо со значением скривил.

Князь хмыкнул.

– Все ли перстни раздал, да тем ли, кому надо? Ох, боюсь, не осилим мы такое число. Уже сейчас докладывают: постоялые дворы переполнены, трактиры людом набиты под завязку. Вот я и думаю, если весь люд здесь, кто ж там в селах на нивах трудится? Не останемся мы без урожая?

– Так то себя кори, княже, я лишь твою волю выполнял. Да чего там… Сейчас быстро всех отсмотрим и взад отправим. Зато город смотри, как оживился; такое только на большом торжище по осени бывает, а тут вон как. Надо подумать, может, в обычай ввести? Невест ежегодно отбирать… Ай!

Турила потер ушибленное плечо, в которое кулак князя прилетел, но лицо князя улыбкой цвело, не серчает – так, шутит просто.

– Иди, боярин, – велел князь. – Блюди порядок в городе, да смотри, чтоб на торжище и в лавках цены не задирали, а то знаю я их гнусную торгашескую натуру.