Книга Хозяйка молодильных яблок, страница 51 – Иви Тару

– Ты пошто есть не стала?

Елеся глазами захлопала, пересохшими губами выдавила:

– Так вот… она сказала не брать еду, – и бросила мимолетный взгляд на Милаву.

Велезара выдохнула и села прямо. Значит, вот как! Она-то всё думала, что падчерица просто-напросто рукастой уродилась, раз всё, за что ни берётся, спорится у неё. Ан нет, тут ещё и другие умения, видать, есть. Недаром в селе про первую жену Будивоя слухи ходили, что была в ней сила, умела кровь остановить, корову, порося вылечить… Значит, могло всё это и дочери передаться. Та мала была, когда мать-то её померла, а вот успела та её чему научить или нет, то уже не узнать. Мерзавка же сама не признается. Ну, ничего, то даже на пользу себе обернуть можно.

Милава не заметила этого краткого разговора мачехи и сестрицы, всё внимание её сейчас приковалось туда, где по правую и левую руку княжьи люди сидели, не бояре с бородами до пупа и шубах соболиных, а молодцы из тех, что на конях по полям скачут в погоне за волками или на соколиную охоту выезжают. Одного она знала – Турилу, да и второго тоже. Стрижак сидел, чашу серебряную в руке держал, с довольным видом слушал, что дружка на ухо ему шептал.

Ох, что ж за наказание этот пир! Мачеха не велела даже взгляда на него бросить, но как, если глаза от лика его оторваться не могут? Так бы и смотрела днём и ночью. Она всё же глаза опустила и вовремя. Мачеха голову повернула и на неё уставилась, но убедилась, что падчерица лишь в тарелку смотрит, и успокоилась.

Но вот князь руку поднял, тишины требуя.

– А что ж мы не веселимся, гости дорогие? Столько красных девушек у нас в гостях, а вы сиднем сидите, люди служивые, боярские и прочие. Потешьте меня и богов плясками.

Слово князя – закон. Заскрипели лавки, послышался девичий смех, шутки молодцев. Дудочники и рожочники плясовую заиграли. Пошли молодцы вдоль столов, ус крутят, на девиц поглядывают, те лишь щёками алеют, но нет-нет да и бросят огненный взгляд. Вот одну из-за стола вывели, другую, третью. Велезара уже подсчитала: из той дюжины, что с нитками справились, всего семь осталось. Остальные порченого мяса отведали и больше к столу не вернулись.

К ним тоже гридни подошли, трое, и всем троим руку протянули.

– Идёмте-ка с нами, в круг.

Делать нечего, отказать княжьему гридню – совсем неуважение выказать, на это Велезара пойти не могла, потому кивком Милаве разрешение дала.

Выстроились парочки, пошли по кругу. Каждая девица идёт, будто пава плывёт, белыми ручками взмахивает, молодцы вокруг них гоголем, с притопами, прихлопами. Князь сидит, ножкой постукивает от удовольствия. Вот настала пора меняться, перешли девицы к другим парням, потом снова сменились. Раз, и Милаву за руку Стрижак взял.

– Здравствуй, душа моя. Скучала? Что молчишь? Аль не рада?

Ничего Милава не ответила, отвернулась. Стрижак тоже замолчал. Снова сменились пары, и снова через какое-то время они вдвоём по кругу пошли.

– Обидел чем? Да что с тобой?

От её вздоха у него брови выгнулись. Лишь глянуть посмела и так посмотреть, чтоб понял, не по своей воле молчит. Понял он или нет, но разговоров больше заводить не пытался. Смолкли музыканты, но тут же снова заиграли. Снова девиц разобрали, Стрижак подхватил одну, ростом ему под стать, да как завертел, как пошёл коленца выкидывать. Девица и рада, всё на что способна показала. И прям мастерица плясать оказалась. Так кружилась, так каблучками отстукивала, аж посуда на столах подпрыгивала. Стрижак её под руку подхватил и давай на ухо шептать, видно, что-то нежное, раз девица рукавом прикрылась от смущения. Милава чуть бусы с шеи не сорвала с досады. Вот всё понимала: не про неё этот мужчина, не идти ей с ним под ручку по бережку, не стоять в кругу волхвов обет пред богами давать, а всё равно горько.